Если вы не знаете, но цветок штата Мэриленд – Черноглазая Сюзанна [5] , хотя это звучит куда более интересно, чем есть на самом деле. Это обыкновенная маргаритка, с коричневым центром? вместо желтого. Обычный дикий цветок, растущий по всему штату. Она уже достаточно взрослая чтобы понять, что все в семье дразнит её за черные глаза и сравнивают с этим цветком.

Сьюзи хихикнула, взвизгнула и побежала вверх по лестнице.

– Мам! Карл собирается сделать меня Черноглазой Сьюзи!

Я рассмеялся и уселся на свое место, чтобы закончить свой завтрак. Минуту спустя появилась Сьюзи и показала мне язык. В ответ я показал ей свой, как раз тогда вышла Мама и застала нас обоих с высунутыми языками и смешными лицами.

– И это поведение взрослого? – спросила она меня.

Я ухмыльнулся, а затем указал Сьюзи на Маму. Она хихикнула и кивнула, после чего мы оба повернули свои лица на Маму и высунули наши языки. Это было очень забавно. Мама рассмеялась и высунула язык в ответ, прежде чем сказать нам закончить завтрак. Сьюзи и Хэмильтон отправились в школу. Мама поднялась наверх переодеваться. Она работала на неполном рабочем дне в магазине дамского белья в Хацлерсе, универмаге Балтимор. На неполный рабочий день она пошла когда Сьюзи стала ходить в школу, и чем старше мы становились, тем больше она работала и в конечном итоге перешла на полные рабочие смены, занявшись менеджментом. К моменту, когда я покинул колледж она стала главой телекоммуникаций, что было просто потрясающе, учитывая наличие у нее всего лишь школьного диплома. Мама оставалась там до самого выхода на пенсию, незадолго до того как компания свернулась и была продана.

Я остался внизу и нашел свой рюкзак с книгами в гостиной. Мама отправилась на работу, а я вытащил все из рюкзака и разложил вокруг. Вау! Не помню, чтобы был таким неряшливым!

El Camino Real, учебник по испанскому. Пять лет его изучения и все, что я выучил было: "Мес цервесас, пор фавор!" [6] . Книга по алгебре. Общие науки. По английскому или общественным наукам ничего не было, должно быть я оставил их в шкафчике. Папка с тремя защелками из которой вываливались всевозможные рекламные листовки и прочий мусор. Спасибо хоть расписание нашел, ведь спустя пятьдесят лет никаких идей о том, где я должен быть или кто мои учителя у меня не было.

Я жил в богатом пригороде богатого штата и это отражалось в школьной системе. Она была типичной для такого рода мест. Когда я поступил в Старшую школу Тоусона, в последних классах училось около двух тысяч учеников. В мой последний год – шестьсот пятьдесят. Учить можно было практически все. Когда мы с Мэрилин жили в севере от Кэтскилз и растили детей все было совершенно по-другому. В выпускном классе Элисон и Паркерв было двадцать девять ребят.

Из-за размеров школы, каждый семиклассник в Тоусонтауне проходил тест, что-то вроде SAT [7] для маленьких. На его основе определялась твоя будущая академическая жизнь. Следующие пять лет твоей жизни становились сорганизованы и любые попытки противиться судьбе считались глупыми и бесполезными.

Лучшие десять процентов студентов были элитой, группой, что готовилась к колледжу. Им суждено стат повелителями этого мира. Они пойдут в колледжи, частные университеты, станут врачами, юристами, учеными и инженерами… Они – будущие лидеры Америки.

И программа у них бежала вперед. Пока другие в восьмом классе еще изучали математику, у этих ребят уже была алгебра. Хотя бы на год они опережали других в биологии, химии и физике. Им приходилось сдавать AP [8] , чтобы получать стипендии у колледжей.

Десять процентов из шестьсот пятидесяти кое-как составили два класса по примерно тридцать человек в каждом и на следующие пять лет мы вместе должны шагать к светлому будущему. Я, разумеется, попал в их число, благодаря невероятной способности хорошо сдавать стандартизированные тесты, а никак не своим средним оценкам.

В процессе нас поощряли общаться и спариваться с таким же как мы членами десяти процентов, чтобы производить не менее элитных, чем мы, деток. Разумеется, из-за кипения гормонов, спаривание с представителями низших классов было разрешено, но ни в коем случае не размножение. Нельзя же тратить своё драгоценное семя и матки на каких-то полулюдей. В общем, теория звучала так: 'лита может сеять своё семя с низшими классами, но жениться можно только с представителями своего класса.

Следующим классом были обычные дети, из них состояло восемьдесят процентов школы. С ними ничего наверняка сказать нельзя. Большинство пойдет в колледжи, но далеко не такие элитные как наши. Элита часто дружила с этими несчастными, даже встречалась и спаривалась, но все понимали, что это просто временные и физические отношения. В конце концов, мы, элита, пойдем в дорогие колледжи и будем получать приличные стипендии… куда уж им до нас.

На самом низком уровне были оставшиеся десять процентов. Их зачисляли в группы по вокалу. Они считались почти что другим видом и проводили в школе всего пару часов прежде, чем их отправляли из школы на какие-то тренировочные работы. Ходили слухи, что доставляют их туда на полицейском транспорте, чтобы они привыкали к тюремным автобусам с малых лет. Если такие люди не попадали в тюрьму и не проходили хотя бы в какой-нибудь колледж… то заканчивали в армии. Такие постоянно курили, носили тату, отращивали усы(женщины тоже) и ездили на мотоциклах. Марлон Брандо из "Дикаря" [9] пришел бы в ужас от их вида. Никто не хотел иметь с такими людьми ничего общего, разве что если не были нужны наркотики.

А так как в шестидесятые и семидесятые наркотиками баловались повсеместно… знало таких ребят приличное количество народу.

Благодаря моим удивительным результатам по стандартизированным тестам, меня зачислили в подготовительную группу колледжа и мать никогда не давала забыть об этом. Как я говорил, ее долгом было убедиться в том, что я прямо иду по тропе своей академической судьбы и никогда не доволен своими оценками. Она была из разряда вечно недовольных людей: «Карл, ты получаешь всего лишь крепкие "А". У тебя есть потенциал для большего!»