Я закончил разговор с ощутимым чувством облегчения.

– А почему вы говорили о лошадях? – спросила Мэрилин.

Я посмеялся.

– Это старая семейная шутка. Много лет назад, когда Сьюзи была маленькой, она решила, что хочет лошадей и попросила её себе на рождество. Ну, ты видела дом. Как бы мы её уместили? Вот родители пробубнели что подумают над этим и купили ей календарь с лошадьми. На следующее лето она попросила лошадей еще раз, уже на День Рождения, ей подарили очередную связанную с лошадьми вещь. Барби-наездницу на небольшом пони, по-моему.

Как бы там ни было, с тех пор мы ей дарили лошадиные подарки каждый год. В этот раз брелок с мустангом, со словами, что это единственный Мустанг который они ей подарят.

Мы посмеялись над этим.

– А что с родителями?

Родители Мэрилин пристально наблюдали за нами. Всё, что я мог делать так это пожимать плечами.

– Папа сказал, что ему жаль за то, что мы вот так вот рассорились. Папа всегда говорит, что ему жаль. Мама обвиняла меня в разрушении семьи.

– Тебя? Да они тебя сами заставили!

Я лишь улыбнулся ей в ответ.

– Не переживай. Еще она обвиняла тебя в том, что ты увела меня с пути истинного.

– Что?!

Я рассмеялся.

– Наконец-то до неё дошла правда! – Мэрилин принялась стучать по мне руками, так что я просто приобнял её дабы защищить себя и продолжил смеяться. Её родителями совсем не было весело, но они почти ничего не сказали. Спустя пару минут я спросил:

– Твой День Рождения в июне, верно?

– Одиннадцатого.

– У Сьюзи четырнадцатого, в День Флага. Пригласи её в эту неделю. Сделаем совместную вечеринку или типа того. Папа может посадить её на самолет, а ты встретишь её. В Утике есть аэропорт? Может заберешь её из Олбани или Сиракузы.

– Это будет очень прикольно! Я напишу ей и спрошу.

Я глянул на её родителей.

– Сьюзи – самая нормальная из всей моей семьи. Вам она понравится. Хочет стать медсестрой. Нормальнее не найдете, – я глянул на Мэрилин и улыбнулся, – С моим семейством ей предстоит быть медсестрой в психушке!

– От клиентов отбоя не будет, это точно.

Я поцеловал Мэрилин в щеку и приобнял.

После чего сказал, что мне пора бы возвращаться в Бочки.

Я повернулся к Большому Бобу и Гарриет.

– Есть одна вещь, которой я очень завидую у Мэрилин. Это её семья. У вас очень славное семейство, гораздо лучше моего. Я завидую ей. Просто хочу, чтобы вы знали.

Вернувшись в библиотеку, я упаковал свои вещи, нацепил пальто и шляпу. Мэрилин пообещала приехать к братству на следующий день. Я крепко поцеловал её и ушел.

Я приехал домой и провел в нем довольно спокойную ночь, Мэрилин приехала вскоре после ланча. Понятия не имею, как она уговорила родителей отпустить её со мной. Думаю, им даже думать об этом не хотелось. Самолет вылетал в шесть утра из Олбани, так что встать нужно было в четыре или около того. Мэрилин притащила с собой два гигантских чемодана, вместе с ручной сумкой.

Я взял рюкзак с одеждой и небольшой чемодан. Мы переместили парочку платьев из её чемоданов в мой рюкзак, и нацепили на себя вещи для поездки.

Я подразнил её тем, что поездка это тоже часть отпуска и ей нужно надеть миниюбку без трусиков, но Мэрилин так не думала. Она нацепила джинсы, хлопковую рубашку и кроссовки.

На следующее утро нас довольно громко и беспощадно разбудил будильник, если бы мы могли до него дотянуться, то разбили бы его, но я, зная это, переставил его в другой конец комнаты. Мы кое-как выбрались из кровати и привели себя в порядок. Я заставил её оставить вчерашнюю одежду у меня на кровати. Наконец-то одевшись, мы упаковали с собой предметы личной гигиены и спустились к Гэлекси. Погода была довольно скверной, но не достаточно плохой для того, чтобы отменять полет, а Гэлекси была тяжелее, чем машина Мэрилин, а следовательно справлялась с мокрыми трассами гораздо лучше, чем её машина.

Это были старые добрые деньки, когда полеты на самолете были приятными. Если ты приходил за час до полета, то ничего страшного не происходило, никого не заставляли раздеваться и проходить через сканеры. Для внутренних перелетов даже паспорт не нужен был.

Везде крутили рекламу про "Хватай любимую и летите на Багамы для забавы" Спустя тридцать лет для этого нужно будет пройти целую процедуру идентификации и раздеться почти догола при зрителях лишь для того, чтобы тебя пропустил к пункту пропуска охраны. Люди перестали летать для забавы.

В Олбани стоял самый настоящий аэропорт (по сравнению с теми выстриженным полосками травы,

с которых мне иногда приходилось вылетать и прилетать) но большим его не назовешь. Несколько основным рейсов, да и всё. Остальное перенаправлялось в Нью-Йорк или Чикаго. В пять утра перед ним было довольно много парковочных мест. Выйдя из машины, я стянул с себя парку и натянул ветровку. Мэрилин странно уставилась на меня, так как температура стояла довольно низкая.

– Там, куда мы летим, парки будут не нужны.