И вот так я познакомился с профессором Гарольдом Джонсоном. В среду ночью я сообщил Мэрилин, что, скорее всего, в четверг я буду дома поздно, и ужинать я буду в городе. Когда она спросила, почему, я рассказал о письмах.

– Смотрю я, ты возвращаешься к науке? – поддразнила она.

Я с самым надменным видом ответил:

– Напомню вам, что я всегда был ученым, и вы, низшие породы, должны признать мое неотъемлемое превосходство!

– О, правда? Может, тогда высшему существу стоит сегодня спать в библиотеке, так мысли из книг впитаются в вас?

Я обошел кухню и обнял ее за плечи.

– Нет, думаю, если я буду спать с тобой, то, может, мои гениальные идеи и мысли смогут впитаться в тебя!

– С таким поведением ничего не будет впитываться вообще! – ответила она.

– Хм-м-м… Может, я смогу придумать специальную технику для сна! – мы продолжали передразниваться после ужина.

Позднее той же ночью Мэрилин все-таки позволила мне спать в нашей кровати, и я усердно отрабатывал ту самую технику на ней.

Университет Мэриленда оказался в Арбутусе, ближе к юго-западной части Балтимора. Он расположен рядом с Катонсвилльским Общинным колледжем, более известным для жителей как Университет Южного Катонсвилля, или как Университет Катонсвилля левее Арбутуса. В зависимости от времени суток, это около сорока минут пути от Хирфорда в сторону Белтвэя и затем направо, вокруг города. Симпозиум начинался в семь, так что я заехал в Тоусон, поужинал в городе и затем направился в Арбутус.

Симпозиум проходил в аудитории в здании инженеров. Я припарковался с западной стороны здания и вошел внутрь. На Белтвэй была пробка, так что я запоздал на пятнадцать минут. Я проскользнул в дверь в конце аудитории и уселся на одно из мест в заднем ряду. На симпозиуме выступали профессора-инженеры, экономисты и политологи, и в целом в аудитории сидели некто, весьма похожие на выпускников части из них. Впрочем, неудивительно. Должно быть, я был единственным посетителем из широкой публики, и я бы там не оказался, если бы не был приглашен.

Ничего нового там не обсуждалось, хотя в целом мне все это показалось интересным. Большая часть обсуждений вращалась вокруг дорог и мостов, и как портится инфраструктура страны. Это было правдиво уже тогда, а дальше все будет становиться только хуже. Ко времени мирового кризиса огромное количество мест в стране останется гнить без всякого обслуживания. Если обрушится мост, то его так и оставят, а обитателям будет несладко. На дорогах огромное количество ям. Ставить сигнальные конусы дешевле, чем восстанавливать ограждения, если кто-то вылетит с дороги. Никто на симпозиуме не смог предложить каких-то решений проблемы, и в конце выпускники ушли, их посещение было отмечено.

Было только начала десятого, когда собрание закончилось, так что я поднялся из кресла и прошел к передней части аудитории. Доктор Джонсон был здешним экспертом по мостам и дорогам. Я переступил через небольшой порог у подмоста, и подошел к нему.

– Профессор Джонсон?

Он поднял на меня глаза:

– Да? Могу чем-то помочь?

Я улыбнулся и протянул руку.

– Карл Бакмэн, доктор. Вы пригласили меня на симпозиум, помните?

– А, да, спасибо, что пришли. Приятно, когда с нами здесь не только академики.

– Да, согласен с вами. Сам помню эти дни.

– Да? – спросил он.

Я протянул ему одну из визиток компании, где напротив моего имени была указана моя степень.

– Да, пару лет назад я сам был выпускником.

Его брови приподнялись.

– Где вы учились?

– Ренсселер. Я получил докторскую по прикладной математике около десяти лет назад. А кажется, как будто в другой жизни.

– Знаю про Ренсселер. Я получил бакалавра в Кларксоне.

– Еще болеете за хоккей? – спросил я.

Кларксон годами соперничал с Ренсселером в первом дивизионе.

Он ухмыльнулся.

– Уже несколько лет, как нет. Хотя это было здорово для свиданий. – я улыбнулся и кивнул, поддакивая. – Я должен был догадаться по вашему ответу тому идиотскому письму, что у вас математическое прошлое. Я просто хочу, чтобы люди больше внимания уделяли этому. А ничего не делается, пока не произойдет что-нибудь ужасное.

– Это природа, профессор. Когда все хорошо, мы не хотим тратиться. А когда все плохо – нечем. Пока вы не придумаете, как переделать людей, ничего не произойдет, если этому не поспособствовать, – ответил я и взглянул на часы. Мы единственными остались в аудитории, а время было уже больше девяти. – Думаю, нам пора идти. А то, похоже, что нас здесь и закроют.

– Хотелось бы пообщаться подольше.

Я уже было хотел попрощаться, но по какой-то причине отложил это решение.

– Думаю, я бы сейчас перекусил. А вы как, профессор? Здесь есть что-нибудь, где можно выпить чашку кофе или подобное?

Он казался пораженным.

– Не уверен. Думаю, большинство местных заведений уже закрыто. Можем найти магазин с сэндвичами, или что-то такое. Есть еще довольно неплохое место на Саут Роллинг Роуд в Фредерик, Расселс, но дороговато для чашки кофе.