Еще я поменял свой внешний вид. Раньше я всегда пытался одеваться как хиппи, как и любой другой парень в школе. Все мы, нон-конформисты, просто обязаны были быть конформистами по отношению друг к другу. Униформой были синие джинсы, футболка и кроссовки. Иногда меняли на берцы или байкерские сапоги. Волосы все носили длинные, такие же длинные у парней, как и девушек. К тому времени, мои волосы были такими длинными, что приходилось носить ленту со знаком мира на ней.

Если бы я только мог сохранить эту прическу! Даже тогда я знал, что облысение – наследственное. Оно текло по семье, огибая женщин. Отец мамы был лысым как бильярдный шар. Мне же предстояло стать полностью лысым к тридцати-пяти годам.

Я поменял свой гардероб.

Ко времени, когда я выпустился из школы, понял, что задний шов на джинсах Леви натирал мне зад, и я стал носить хаки и чиносы. Так же перешел на рубашки-поло, что выглядели совсем неплохо на моей рельефной груди. Если надеть размер поменьше, то девочки начинают это замечать. Я постригся, не очень коротко, довольно модно как для двадцати лет. Это заняло какое-то время, потому что в то время найти мужского стилиста было той еще задачей. Парни ходили в парикмахерские, где выбор ограничивался "коротко" и "обычно". Когда я вырос из своей джинсовой куртки, то купил себе кожаный бомбер.

А еще приобрел себе шляпу.

В первый раз я начал носить федоры с первого дня в колледже. До того, как Индиана Джонс сделает шляпы снова популярными оставались годы, но мне было плевать. Я немного выделялся, но дамы были не против и сам я выглядел неплохо. В этот раз просто начал на несколько лет раньше.

За десять лет до этого, все мужчины в Америке носили шляпы. И в один момент Кеннеди прошелся по Пенсильвания Авенью с непокрытой головой, тем самым повергнув шляпную индустрию страны в банкротство! В будущем, все стали ему подражать. Короткие волосы, весь этот бред.

На самом же деле, он был весьма неплохим президентом, что касается внутренних дел, но удивительно плох относительно всего, что касалось международных отношений (Ладно, он справился с Кубинским Кризисом, но он же затащил нас во Вьетнам, да и Залив Свиней был его детищем*). Он точно не был реинкарнацие Вашингтона или Линкольна. Единственное, с чем никак не поспоришь – он был молод, полон сил, мужествен и фотогеничен, а еще – не носил шляпы!

К концу десятилетия их бы даже за деньги никто не надел.

Да, сперва надо мной подшучивали, но когда я надел её в первый раз, вышло так, что шел дождь. Я просто сказал "Смейся сколько влезет, но мокрая голова здесь не у меня". Сказал я Рэю Шорну, что промок как крыса. Он показал мне средний палец, на что я посмеялся.

К десятому классу, мои хаки и рубашки-поло выделяли меня как белую акулу в синем джинсовом море. И хочу уверить, девочкам это только нравилось.

Cентябрь, 1971-й год.

В семидесятые получить водительские права подростку было куда проще, чем сейчас. Можно было само разрешение водить можно было получить в пятнадцать, а права сразу после курсов вождения и тестов в Департаменте автотранспорта Калифорнии. Сейчас права различаются по возрасту, но в то время, если у тебя были права – ты мог водить. Мне через пару месяцев исполнялось шестнадцать и я хотел свои права.

В первый раз нам с Хэмильтоном не разрешалось водить до семнадцати лет. Мы закончили курсы и сдали тесты весной нашего последнего года в школе, но собственных машин не давали. Ну, стоит заметить, что и денег ни у кого из нас не было на них. Мы могли кататься только на мамином старом Додже Дарт 67 и мы довели его до нерабочего состояния!

Я поднял эту тему когда началась школа в сентябре.

– Пап, а что твоя компания делает с машинами, когда вы их сдаете?

Папа ездил на машине компании уже много лет, в основном на хэтчбэках, но теперь он водил седаны. При нем всегда были рабочие перчатки, стальные боты и каска, чтобы спускаться в карьеры и ходить по стройке.

Он пожал плечами.

– Они их продадут. Гарри Кэмпбел на самом деле не является владельцем машин. Они принадлежат лизинговой компании. А что?

– Что за лизинговые компании? – спросил Хэмильтон.

Я даже не посмотрел на него. Все проигнорировали брата.

– Как это работает? После стольких лет ты отдаешь им машину, а они тебе – новую?

– Что за лизинговые компании? – продолжал давить брат. Он ненавидел когда ему не давали слова. Если он не говорит, то и другие не должны.

Я глянул на него.

– Я говорю с папой, а не с тобой, – и затем повернулся к отцу.

Он уже собирался ответить, когда Хэм начал ныть.

Мама дала ему пощечину и сказала быть потише, с чем, бормоча себе под нос, он справился. Отец подождал пока вся драма с Хэмильтоном закончится прежде, чем ответить.