Бен покачал головой.

– Обязан. Поверь мне. Я люблю тебя, Джейс. Не думай, что это значит, что не люблю, потому что я люблю!

Джейс кивнул.

– То, что у тебя есть чувства к Тиму и силы отвернуться... Помнишь, в Париже, когда ты так отчаянно хотел доказать свою любовь ко мне? Тогда я не чувствовал, что мне нужна такая жертва, да и сейчас такая жертва ни к чему, но жертва, которую ты приносишь, – огромна.

– Я люблю вас обоих, – сказал Бен, сглатывая признание. – Это неправильно?

– Нет, – сказал Джейс. – Любовь никогда не бывает неправильной. Хотя то, как ты к этому относишься, зависит от многих факторов. Но никогда не извиняйся за то, что испытываешь любовь.

Бен поднял левую руку, показывая кольцо.

– Я дал обещание, но только одному из вас.

– Ты жалеешь об этом? – спросил Джейс, пытаясь неуверенно улыбнуться.

К его облегчению Бен улыбнулся в ответ и покачал головой.

– Вовсе нет.

Некоторые утра казались адом. Это было только частью старения. Джейс пытался вспомнить, просыпался ли когда-нибудь подростком с чувством, будто провёл десять раундов на боксёрском ринге. Теперь, если он спал в неправильной позе, утром у него болела шея или спина. Естественно, он не мог сознательно контролировать, как спит, так что временами хороший сон казался рулеткой. Остановился ли он на красном, и утром проснётся нормально, или же встал на чёрном, и начнёт день с боли?

Как оказалось, чёрный. Просто сев прямо, Джейс почувствовал головную боль, что было нелепо. Ему тридцать три, а не шестьдесят три. Джейс сел на край кровати, ожидая, пока в ушах перестанет стучать кровь. Когда это не прекратилось, он решил дать шанс кофеину. Сначала он сходил в уборную, затем поднял с пола фланелевые боксеры и пошёл искать Бена.

Обе вещи, которые он хотел, находились на кухне. Бен сидел за столом, перед ним лежала половинка грейпфрута, который, как он настаивал, помогал худеть. Конечно, Бен добавлял щепотку сахара, чтобы сделать его вкуснее, но Джейс не переживал. Бен выглядел таким же худым, как в день их знакомства. Он подошёл к кофемашине, которую Бен предусмотрительно включил, рядом с ней стояла пустая кружка. Джейс налил себе кофе и пошёл посмотреть в окна, моргая от света, который казался слишком ярким. Это мигрень? Джейс читал о ней, но никогда не испытывал.

Как только его глаза привыкли, и он смог увидеть задний двор, отчаянно нуждающийся в стрижке газона, он повернулся и обнаружил, что ему светит ещё одно солнце. У Бена был тот взгляд, который говорил: "О боже, я так сильно тебя люблю и очень хочу, чтобы ты снял эти боксеры".

Джейс сдержал улыбку.

– Я думал, что прошлой ночью тебя измотал.

– Я хорошо поспал.

Томный взгляд Бена предлагал, чтобы сейчас они направились в спальню.

Почему нет? Может, эндорфины помогут его голове. Его череп содрогнулся от свежей пульсации боли. Джейс представил, что его голова лопается, как земля во время землетрясения.

Влюблённое выражение лица Бена превратилось в беспокойное.

– Ты в порядке?

– Моя голова меня убивает, – признался Джейс.

– Ты ничего не пил прошлой ночью.

– Нет, но я начинаю жалеть об этом, особенно, если у меня всё равно будет похмелье. – Джейс сел за кухонный стол напротив Бена, потирая виски. Должно быть, это мигрень. – Принесёшь мне пару таблеток аспирина?

– Конечно.

Бен встал, мгновение наблюдая за ним, прежде чем поспешно выйти из комнаты.

Джейс закрыл глаза, пока ждал, обычная темнота за закрытыми веками сейчас была красной, горячей и обжигающей. Он практически видел эту плоскую линию, шипящую от жара, как раскалённый металл в тостере.

– Может быть, ты что-то не то съел? – произнёс Бен по пути обратно в комнату. – С желудком всё в порядке? Ты мог подхватить инфекцию.

Джейс покачал головой, протягивая руку за аспирином. Он закинул таблетки в рот, отправляя их в путь с большим глотком кофе. С богом, таблеточки! Он пытался поставить чашку на стол, когда его руку охватило судорогой. Джейс услышал, как чашка упала на пол, почувствовал на ноге брызги кофе. Когда он опустил взгляд, казалось, будто чашек было две, лужи было две, беспорядок был двойным.

– Такой неуклюжий, – произнёс Джейс. Ему нужно прибраться и вернуться в кровать. Когда он встал, его голова ответила яростью. Красная линия в мозгу усилилась, сияющий жар перетёк в скрипящую боль, которая угрожала его покалечить. Он видел только красную линию, которая тревожно быстро утолщалась, его боль повысилась до невероятного уровня, заполняя горизонт.

Затем ничего. Сладкое блаженное ничего.

Ощущение кружения. Ничего. Яркий свет, белые комнаты. Ничего. Глаза над голубыми масками. Ничего.

Затем одна и та же сцена, снова и снова. Тусклая комната с закрытыми занавесками, перед ними много лиц, все с одинаковым выражением беспокойства. Бен. Мишель. Отец Джейса. Бен. Мать Джейса. Бернард. Мишель. Бен. Грег. Мать Джейса. Бен. Бен. Бен.

Наконец, лица замедлились, останавливаясь на Бене, который смотрел... Где он? Джейс оглядел комнату. Куча трубок и мешков стояли на одной стороне его кровати. Перед ним с потолка свисал телевизор. Больница? Джейс повернулся лицом к Бену, ловя его внимание.