Дребезжащий, задыхающийся словно асматик со стажем автобус, довез меня до знакомого проспекта. Вышла из его теплого нутра и зябко вздрогнула. Погода стремительно портилась. Еще вчера по летнему жаркое солнце, вдруг решило одуматься и вспомнить о том, что собственно и зима не за горами. Без куртки в одном легком свитерке мне было действительно очень холодно. Рассматривать произошедшие за время моего отсутсвия перемены было некогда, начинающийся дождик подгонял меня не хуже палки.

Пытаясь согреться я почти бегом добежала к знакомому с детства дому. Остановилась под большим навесом, столкнувшись с непредвиденным препятствием. Добротная, железная дверь подъезда моей попытки открыть ее не поддалась и явно требовала от меня пароля. Я принялась нажимать на кнопки замка, наивно надеясь угадать код.

— Ты, что тут творишь дамочка? Кто такая и к кому пришла? — за спиной раздался смутно знакомый голос.

Подскочив на месте от неожиданности, резко обернулась назад и увидела знакомое лицо ничуть не постаревшей соседки тети Любы, а ведь она была подругой и ровесницей моей тетушки. Белесые брови тщательно нарисованные черным карандашом, хмурятся грозно. Бледно-голубые глаза смотрят с прищуром, недоверчиво.

Я с облегчением ринулась к ней распахнув руки.

— Тетя Люба, как же я тебе рада!

Женщина резво отскочила от меня, а затем приглядевшись сама кинулась меня обнимать.

— Ритка, девонька моя! Что так долго носа не показывала?

Под причитания и строгие наказы тети Любы, обрадованной моим внезапным приездом, мы поднялись на второй этаж. Обитая коричневым дермантином дверь нашей квартиры, бедной сироткой выглядела на фоне новеньких, железных дверей соседних квартир. Пока я ее открывала немного дрожащей рукой, соседка поднимаясь на свой третий этаж, строго приказывала мне:

— Ритка, ты немного осмотрись и подымайся ко мне. Небось, голодная с дороги, сейчас чайник поставлю и обед разогрею. Жду тебя через двадцать минут! — голос как всегда повелительно-командирский. Сколько себя помню всегда такой был. Тете Любе, надо шашку в руки и полком командовать, вот там то она на своем месте была!

Квартира встретила меня затхлым, пыльным воздухом. Не разуваясь прошла по всем комнатам, все было на своих местах и если бы не слой пыли, то можно было представить, что я только вернулась из школы. Тетя Зоя строго смотрела на меня с черно-белого портрета. Точно так же она смотрела на меня всякий раз, когда я совершала малюсенький проступок.

— Рита, ты должна быть примерной девочкой! — ее холодный тон и скрипучий голос до сих пор мне слышится.

Старая дева, она была придирчивой и строгой моей воспитательницей. Но я на нее не в обиде, все же тетка Зоя вырастила меня после смерти родителей, дала образование, выдала замуж, оставила мне эту квартиру.

Мои воспоминания прервал громкий стук, затем дверь распахнулась и тетя Люба шагнула в прихожую.

— Ну и пылищи то за десять лет накопилось! Рита бери свои вещи и пойдем ко мне, все равно здесь не умыться не сварить ничего нельзя. Вода и газ ведь опломбированны!

Я послушно взяла свою сумку, закрыла дверь на ключ и поднялась вслед за соседкой на третий этаж. В ее квартире вкусно пахло борщем и котлетами.

— Вот держи, сначала в ванную иди, обмойся с дороги, я тебе и воду уже нагрела, — тетя Люба вручила мне чистое, банное полотенце.

Мне ничего не оставалось как достав из своей сумки сменное белье и халат скрыться за белой дверью ванной комнаты.

Борщ у тети Любы был очень вкусный, но у меня совсем не было аппетита, словно огромная заслонка перекрыла мне горло и даже маленький кусочек хлеба не хотел туда проходить. Соседка посмотрела на меня понимающе, поднялась и через минуту поставила с громким стуком на стол бутылку водки.

— Вот, давай по рюмке выпьем, за встречу так сказать. А потом расскажешь, что там у тебя произошло. Вина не предлагаю. Вино разум затуманивает и на лирический лад настраивает, его лучше в другой ситуации пить, а водка она язык развязывает и веселит на первых двух рюмках. Но нам с тобой больше и не надо, очень коварная эта штука! Ты Ритка, смотри помни это всегда!

Действительно после первой рюмки у меня проснулся аппетит, а после второй я рассказала тете Любе и про речку и про Ирку с Сергеем на зеленой травке. Упоминула про доченьку Юльку. Промолчала только про кражу на вокзале.

Соседка внимательно меня слушала. Нарисованные брови хмурились, голубые глаза смотрели на меня неодобрительно. Узловатые пальцы с аккуратным маникюром и многочисленными золотыми перстнями времен советского союза, нетерпеливо постукивали по белоснежной столешнице. Тетя Люба всю жизнь проработала завмагом самого крупного в городе гастронома и до сих пор нежно любила свои украшения.

— Ох и глупая ты Рита, ох и глупая! На вокзал она помчалась, разобраться на месте сил и совести у нее не хватило! Надо было сразу же в волосенки белые вцепиться и повыдергать их к чертовой матери! И дочку к ответу призвать, а то ишь ты, покрывает она подружку и папашку кобеля! Хотя конечно дочь твоя и не виновата может быть… Мало ли, что ей подруженька наплела… Вот ведь в тихом омуте, сама знаешь, что водится… Твоя тетка Зоя из той же породы была. По молодости таких дров наломала, стольким людям жизнь испортила, что и подумать страшно. А тебя в строгости решила держать. Воспитывала тебя, да перековывала на свой лад. Вот и выросла ты безответной и покладистой. Тебе же умереть легче, чем скандал на людях закатить! — тетя Люба сердито хлопнула по столу нарядной словно новогодняя елка рукой. — Я вот, что тебе еще скажу, ты долго тут не засиживайся. Завтра на могилку к Зое съездим и ты домой возвращайся, нечего молодой шлюшке фору давать.