– Я с самого начала был против этой авантюры, но... – махнул рукой Рабинад. – Делайте теперь, что хотите.

– Кто возглавляет «Легион»?

– Высшие военные чиновники Чили, Парагвая, Колумбии, Боливии.

– В Парагвае вам помогает сам Стресснер?

– Нет, не он. Стресснер просто знает о нашем существовании. Помогает другой, его заместитель, генерал Родригес.

– Понятно, – кивнул Саундерс, взглянув на часы. До отъезда Россетти оставалось три с половиной часа.

– Каким образом состоится покушение?

– Я не знаю деталей. Меня не посвящали в такие подробности. Террористов готовили в одном из лагерей Чили.

– Колония «Дигнидад»? – вспомнил Саундерс.

– Кажется, да. Точнее не знаю. Я действительно больше ничего не знаю об этой операции.

– Понятно. – Саундерс встал. – Сегодня двадцать пятое. Значит, у вас в запасе двенадцать дней. Я думаю, наш сегодняшний разговор останется между нами. Это в ваших интересах прежде всего. Что касается меня – хочу вам дать совет. Кончайте с «Легионом». Выходите из игры. Это ваш последний шанс остаться живым. У вас же миллионы. Продайте свою долю акций и уезжайте на Багамские острова. По-моему, совсем неплохая идея.

Рабинад сидел молча, глядя перед собой невидящими глазами.

– Вы мне обещали, – выдавил банкир.

– Конечно. Я сдержу слово. У вас еще две недели впереди. Времени достаточно. Постарайтесь последовать моему совету.

Кивнув на прощание, Дронго вышел из кабинета. Подмигнув секретарше, он прошел в коридор к лифту. Гомикава и Ленарт поспешили за ним. Удивленная секретарша долго смотрела им вслед.

Огромные портреты Аугусто Пиночета красовались по всему аэропорту. Несмотря на недавний плебисцит о возможности оставления у власти диктатора, в котором большинство чилийцев высказались против диктатуры, портреты Пиночета по-прежнему украшали все здания страны.

Семейная чета Гоуэрс прибыла в Сантьяго утренним рейсом из Бразилии. Ричард Саундерс и Моника Вигман были на этот раз мужем и женой – Эндрю и Эйлин Гоуэрс. Этим же самолетом прибыл японский коммерсант, с которым супруги «познакомились» в самолете. Это был Сэй Гомикава.

Из аэропорта все вместе направились в гостиницу, где уже были заказаны номера.

Свой трехкомнатный номер Саундерс оглядел с явным неудовольствием.

– Куда тратят деньги, – недовольно пробурчал он, отправляясь принимать душ. Моника улыбнулась.

Зная, что за ними могут следить, как следят практически за всеми иностранцами, прибывающими в Чили, Ричард и Моника вынуждены были в этот день с нескрываемым удовольствием осматривать Сантьяго, стараясь неумеренным восхищением достопримечательностями чилийской столицы обратить на себя внимание.

Основанный в феврале 1541 года испанским конкистадором Педро де Вальдивия город быстро развивался благодаря мягкому климату и удобному расположению у подножия Анд. В ХVII и ХVIII веках по обеим сторонам реки Мапочо строились великолепные архитектурные ансамбли, позднее ставшие национальными памятниками культуры. Особенно выделялась церковь Сан-Франциско, построенная в самом начале ХVII века и ставшая подлинным украшением чилийской столицы. В следующем веке были построены ратуша и Монетный двор (Ла Монеда). Справедливости ради стоит сказать, что Ла Монеда, построенный в конце ХVIII века, прославился еще раз в 1973 году, когда, будучи президентским дворцом, стал последним оплотом демократического правительства Альенде.

Именно отсюда, из президентского дворца, прозвучали последние слова Сальвадоре Альенде, навсегда заклеймившего предательскую хунту, поднявшую мятеж против законного правительства страны.

В городе, насчитывающем около четырех миллионов человек, было сосредоточено много театров, музеев, высших учебных заведений.

Некоторый подъем экономики Чили, пришедшийся на годы правления кровавого режима Пиночета, не только не сгладил, но еще более обострил противоречия между различными слоями населения страны. И хотя попрошайничество в стране было официально запрещено и строго пресекалось полицией, Ричард и Моника постоянно наталкивались на бродячих торговцев, предлагающих свой нехитрый товар почти за бесценок. Это была узаконенная при Пиночете форма попрошайничества наиболее неимущих слоев. В осмотре города вместе с ними принимал участие Сэй Гомикава, постоянно щелкающий своим «Кодаком». По странному стечению обстоятельств, он снимал больше людей, находившихся рядом, чем архитектурные сооружения по пути следования.

После осмотра на Пласа де Армес они осмотрели собор и архиепископский дворец, а затем, дойдя до здания бывшего Национального конгресса, увидели величественное сооружение консерватории. Когда они вышли на Пласа де Конститусьон и увидели бывший президентский дворец Ла Монеда, все трое стали серьезнее, словно кровавые события полтора десятилетия назад наложили свою тень на это место.

Вечером, часов около десяти, они, довольные и счастливые, вернулись в отель. Громко попрощавшись с Гомикавой, семейная пара поднялась на лифте на четвертый этаж, где были расположены их апартаменты. В коридоре «случайно» оказался Ленарт, прилетевший сюда еще вчера. Проходя мимо них и кивнув головой в знак приветствия, он тихо и быстро сказал: