– Может быть, мы все-таки договоримся? – Дронго положил на стол небольшой сверток.

– Что это? – угрюмо спросил Астеньо, не глядя на сверток.

– Это вам просили передать ваши друзья в столице, – проникновенно сказал Ричард, глядя прямо в глаза полковнику. – Кроме того, у нас есть необходимое разрешение вашего руководства.

Астеньо быстро развернул пакет.

– Сколько здесь?

– Пятьдесят тысяч песо.

– Ха... На эти деньги можно один раз пообедать, – соврал полковник, убирая сверток в стол. Его мутные глаза оживились. – Я так и думал, что вы меня обманываете. Небось снова собираетесь разоблачать Пауля? – Он подмигнул Саундерсу. Тот сдержанно улыбнулся.

– Вы очень проницательны, господин полковник. Когда мы вернемся оттуда, я думаю, у меня будет еще одно подобное поручение от ваших друзей.

– Где вы потеряли руку? – спросил полковник у Саундерса.

– Во Вьетнаме. Я был там корреспондентом английского телевидения.

– Ну и черт с ними, – сказал вдруг, неизвестно кого имея в виду, полковник. То ли Шэфера, то ли свое начальство, то ли вьетнамцев, то ли англичан. – Я дам вам машину и сопровождающего. Только смотрите, – неизвестно почему добавил он, – будьте осторожны. Пауль Шэфер не очень любит, когда въезжают в его лагерь. Эй, Жозеф, – закричал он, – позови сержанта Фрагу!

Через минуту в комнату вошел коренастый, широкоплечий, с грубоватыми крестьянскими чертами лица сержант Фрага. Военная форма удивительно ладно сидела на нем, выдавая старого вояку. Сержант имел рыжие усы, почти выцветшие брови, широкий, чуть приплюснутый нос, полные губы и немного выпученные глаза. Остается добавить, что он служил с Астеньо вот уже десять лет, выделяясь своим усердием и выучкой.

– Хуан, – обратился к нему полковник, – поедешь с этими людьми в «Дигнидад». Скажешь Шэферу, что я разрешил. Пусть все посмотрят, запишут, если надо. Снимать там запрещается, – строго сказал он, обращаясь к «журналистам», – поэтому свои фотоаппараты и камеры можете оставить здесь, у меня в кабинете.

– Мы оставим их в машине, – благоразумно отклонил это требование Ричард.

– Как угодно. Только не особенно там расспрашивайте, эта публика не любит много вопросов. Все, – решительно сказал он, поднимаясь, – можете ехать. Завтра я жду вас у себя. – Он кивнул на прощание, так и не протянув им руки. Выходящему последним Фраге он весело подмигнул, снова усаживаясь в кресло. Настроение у него было превосходное.

Заказав утром завтрак для «заболевшего внезапно мужа», Моника Вигман включила в номере телевизор. После того как принесли заказ, Гомикава, выполнявший роль мистера Гоуэрса, вышел из номера, отправляясь к себе вниз. Его собственный номер был расположен на этаж ниже, и Гомикаве приходилось выполнять сразу две роли– за себя и за Ричарда Саундерса.

От нечего делать Моника Вигман подошла к окну. Стояла обычная для этих мест ноябрьская жара, внизу слышались крики детей, игравших у фонтана. Миссис Вигман, открыв окно, долго смотрела вниз, любуясь расшумевшимися не в меру ребятишками.

А в это время внизу представители чилийской полиции во второй раз показывали фотографии Дронго швейцарам и портье, дежурившим в день приезда Саундерса. По счастливой случайности, горничная, убиравшая в номере и видевшая Ричарда в лицо, была на верхних этажах и не могла опознать своего клиента.

Полицейские не проявляли должного усердия. Им давно надоела борьба с коммунистическими шпионами, так как в страну почти легально, не таясь, вот уже два года приезжали многие деятели оппозиции из-за рубежа, среди которых были и коммунисты, и социалисты. Режим Пиночета вынужден был считаться с мнением людей и уже не мог себе позволить арестовывать каждого, кто пересекал границу. Вот почему представители официальных властей не проявляли особого рвения, отыскивая неизвестного мистера Хаксли. Старший из них лениво опрашивал портье.

– Кто-нибудь останавливался в вашей гостинице за последние три-четыре дня?

– Конечно, господин, – улыбнулся портье, – более ста человек.

– Среди них не было вот этого? – Чиновник достал фотографию. Портье долго всматривался в лицо незнакомого человека. У Гомикавы, следившего за их разговором в холле, перехватило дыхание, пока длилась эта немая сцена, но уже через мгновение портье, чуть поколебавшись, отдал карточку назад.

– Нет, такого господина у нас не было.

– Может быть, у вас останавливался мистер Саундерс или мистер Хаксли? – спросил молодой, более настырный, чем его старший товарищ.

– Нет, – решительно сказал портье, – под такой фамилией у нас никого нет. Впрочем, – он широко улыбнулся, – вы же знаете, у нас можно зарегистрироваться под любой фамилией. Мы не требуем документов.

– Значит, этого человека не было в вашей гостинице?

– Нет, но... – портье снова заколебался. – Он похож на одного из наших постояльцев...

У Гомикавы напряглись все нервы.

– ...но тот приехал с женой и сейчас лежит наверху, плохо себя чувствует.

– Нет, это не он, – покачал головой старший полицейский чиновник, – тот должен быть один.