Сначала Кеннет решил, что девушка просто-напросто его подначивает. Но едва Шатти поднялась на палубу, его охватила паника. Шатти Арран — упрямица, каких мало; уйдет — и ищи ее потом по всему свету! Чертыхнувшись, Кеннет побежал за ней следом и настиг уже у трапа.

— Я очень ценю твой вклад, — пробормотал он, хватая беглянку за руку.

Шатти неспешно обернулась, вопросительно изогнула брови.

— Что? Я не расслышала.

— Я очень ценю твой вклад, — повторил Кеннет, увлекая ее обратно к салону.

— Ценишь так, что и словами не выразить? — не сдавалась она.

— В конце концов писатель здесь я, — напомнил Кеннет, обнимая девушку за талию и привлекая ближе. Сил противиться искушению у него не осталось. — Так что диалог я сам составлю, ладно?.. Только чуть позже…

И жадно припал к ее губам. Если бы он только чуть повременил, задумался на мгновение, то сумел бы остановиться. А так он уже утратил способность внимать здравому смыслу и рассуждать логически. Он уступил инстинкту, а инстинкт повелевал ему целовать Шатти, не отрываясь, пока не насытится.

Едва губы их соприкоснулись, Кеннет вновь поразился тому, сколько наслаждения таит в себе один-единственный поцелуй. Сладость этих уст мгновенно растворилась в крови, лишая его последних остатков самообладания. Все благие намерения держаться на расстоянии от Шатти вдруг показались настоящим вздором. В конце концов отношения у них отнюдь не такие, какие существуют между боссом и секретаршей, — и никогда такими не были. Им с Шатти судьба уготовила этот миг с самого начала, оттягивать его и дальше — глупость несусветная.

Кеннет обнял ладонями ее лицо, запустил пальцы в волосы, провел языком от скулы до нежной ямочки за ухом. А девушка и не думала сопротивляться. Отстранившись, он заметил, что уголки губ ее дрогнули в улыбке.

— Пойдем внутрь, — предложил Кеннет, прижимая горячую ладонь к ее щеке.

— Нет, — прошептала Шатти, пряча руки под его курткой. — Мне тепло. — И еле слышно добавила:

— Тебе тоже тепло. Давай останемся здесь.

По ее примеру Кеннет просунул ладони под ее куртку, а затем и под свитер, наслаждаясь прикосновением к обнаженному телу. Может, на холоде оно и лучше. Уж здесь-то они не станут срывать с себя одежду и безоглядно предаваться страсти. Но Шатти словно не сознавала, где они. Девушка уперлась лбом ему в грудь и принялась неспешно расстегивать пуговицы его рубашки.

— Что ты делаешь? — задохнулся Кеннет.

— Согреваюсь.

Спрятав лицо под куртку, Шатти коснулась губами его разгоряченной кожи, языком обвела вокруг соска. Но едва отстранилась, налетел ледяной ветер и ожег холодом влажную кожу. Кеннет содрогнулся, весь во власти волнующего ощущения блаженства и муки.

В том, что касается любовных игр, он всегда считал себя авантюристом. Но чтобы заниматься любовью с Шатти под морозным зимним небом, такого и помыслить не мог. Да, он с самого начала знал, что Шатти Арран наделена богатой фантазией. Так чему же теперь удивляться? Девушка наклонилась, коснулась языком его пупка, и Кеннет тихо застонал, вцепляясь пальцами в рыжие пряди.

Неведомые ощущения накатывали и отступали. Он заставил девушку выпрямиться, и игривый язычок прочертил влажную дорожку до ключицы. Стремясь поделиться с ней своим теплом, Кеннет вновь прильнул к губам девушки.

Они — все равно что наркотик, долго без них не выдержишь.

Но прикосновения чутких пальцев обладали еще большей гипнотической силой. Шатти потянулась к пуговице на его джинсах, а он и не подумал ее останавливать. Медленно просунул руки глубже под ее свитер, и вот уже широкие ладони легли на упругие груди. Большими пальцами он потеребил соски, и девушка затрепетала всем телом. Соски напряглись, приподнялись навстречу ласкающим ладоням. Кеннет отстранился и вгляделся в несказанно прекрасное лицо.

— Замерзла? — шепотом спросил он.

— Вовсе нет, — возразила Шатти, расстегивая молнию на его джинсах. — Мне очень тепло.

Кеннет ощущал снедающее ее нетерпение точно свое, и больше всего на свете жаждал утолить ее желание. Он расстегнул лифчик и пальцами пробежался по манящим округлостям грудей. Да, любоваться ее обнаженным телом, как если бы дело происходило в каюте, он не мог, но этот недочет с лихвой искупало воображение. Отчего-то соблазнять полностью одетую Шатти казалось не в пример упоительнее, нежели нагую.

Кеннет обнял ее за талию и притиснул к мачте. Струящийся из иллюминатора свет озарял половину ее лица, вторая скрывалась в тени.

— Ты так прекрасна, — прошептал он, наклоняясь ниже и просовывая руки ей под юбочку.

Он понятия не имел, что такое заключено в этой плиссированной юбке, знал лишь, что предпочел бы ее любому сексапильнейшему нижнему белью. Кеннет провел ладонями по упругим ягодицам — их плавные изгибы были ему точно по руке. Холодный ветер взметнул юбку.

Господи, как же она не мерзнет! А Шатти словно не замечала буйства стихии. Она тихо постанывала под прикосновениями Кеннета, ласки которого становились все более дерзкими.