Что-то случилось?

Он взбегает к ней на смотровую площадку, и останавливается.

– Оливия…

Смотрит на нее. И за какое-то мгновение, та неуверенная, мальчишеская улыбка, с которой он бежал сюда, думая о своем, сменяется совсем другой – ослепительно вежливой и холодной. И кажется – совсем другой человек.

– Ваше высочество, – Оливия чуть склоняет голову.

Внезапно екает сердце.

– Мне сказали, что вы на башне, – он смотрит на нее. – Рад, что застал вас здесь. Хотел спросить, хорошо ли вы сидите в седле? Я планирую не задерживаться, и вернуться так же, как приехал сюда – верхом, налегке, без карет и обозов.

– Налегке? Мне не стоит собирать вещи?

Он снисходительно улыбается.

– Вы, безусловно, можете взять с собой все, что сочтете нужным. Но обоз поедет за нами следом. А мы вперед, не дожидаясь.

Это немного странно.

– Вы хотите, чтобы я поехала с вами в Остайн верхом? До самого Таллева? Только вы, я и те трое рыцарей, что прибыли с вами?

Ей кажется, она чего-то не понимает.

С ним вообще все не так. Когда эти четверо появились у стен Луржа, их, по началу, не приняли всерьез. Не поверили. Принц? Вот так, запросто, без пышной свиты, без штандартов… И только потом узнали. После войны многие помнят Сигваля в лицо.

Часть его войска все еще стоит недалеко от города – на всякий случай, для контроля. Он обещает увести их, но пока не увел.

И ехать с ним…

– Да, – спокойно говорит Сигваль. – Так будет быстрее всего.

Вдруг на ум приходят все истории, которые она слышала о нем… Неприличные истории. Он, и еще трое… его друзей… а она всего лишь заложница… даже если и будущая жена, то такая, которую можно выбросить в любой момент, как надоевшую вещь, сославшись на нарушение.

– Вы боитесь? – Сигваль вдруг ухмыляется, словно угадав ее мысли. – Вы можете взять своих надежных людей для охраны. Нас четверо, так возьмите десяток, вам будет спокойнее.

Ухмыляется.

И от этого краска заливает щеки. Что он такое подумал?

– Для охраны от вас? – тихо говорит она.

– Именно, – говорит он. – Как вы думаете, десяток доблестных рыцарей сможет защитить от моих посягательств на вашу честь до свадьбы?

Ему смешно. А у Оливии горят щеки. Она отворачивается, пытается все это осознать. Не может… Там где-то поля, и город внизу… Она хотела… Теперь вся ее жизнь зависит от этого человека. И даже сотня верных рыцарей не защитит ее. К чему этот балаган?

Он подходит, останавливается за спиной. Совсем близко, но в то же время не пытаясь коснуться. Просто рядом.

– Простите, – говорит тихо. – Пожалуй, это была неудачная шутка. Но вы можете взять охрану и слуг, которые способны быстро ехать верхом.

– Я не стану брать охрану, – говорит она, не поворачиваясь. – Теперь моя безопасность в ваших руках.

Слышит, как он вздыхает.

– Вы так доверяете мне, Оливия? – он сам в это не верит.

– Нет, – говорит она. – У меня нет причин вам доверять. Но иллюзии – зло. Никакие верные рыцари не защитят меня.

Она поворачивается к нему, чтобы спросить главное, но… он вдруг так близко. И она не готова. Сигваль стоит прямо за ее спиной и, повернувшись, она… вздрагивает. Почти интимно… Но сделать шаг назад будет неправильно.

– Отец показывал мне письмо короля Северина, – твердо говорит она, так твердо, как только может. – Я ваша заложница, и вы в любое время можете убить меня, если что-то в договоренностях пойдет не так.

У него чуть вздрагивают крылья носа, раздуваются… едва заметно… дергаются желваки на скулах… у него такое лицо, словно ему дали пощечину.

– Да, это так, – ровно говорит он.

Она смотрит ему в глаза. Совсем близко. Еще успевает заметить, как в этих глазах мелькает злость, почти ярость, безумная, и боль. И тут же он закрывается. Ничего. Только холодный глянцевый блеск, словно не человек, а каменная стена.

– Это было не ваше решение? – наверно, не стоит говорить этого, но сейчас понимание приходит настолько отчетливо, что не сказать нельзя. – Требование вашего отца?

Каменная стена. Он быстро взял себя в руки. Стояла бы Оливия хоть в паре шагов от него, не так близко, она бы вообще ничего не заметила. Но сейчас, когда она почти чувствует его дыхание на своем лице – правду скрыть трудно.

Он вздыхает.

– Не мое, – его голос уверенный и ровный. Да, голосом он владеет в совершенстве, а вот глаза еще выдают. – Я не король, Оливия. И пока не все решения принимаю я. Могу сказать только, что не позволю забрать у меня жену…

«…пока я жив». Нет, этого он не говорит, но это так отчетливо в его голосе, его взгляде. Упрямо и до конца.

– Не позволите?

«Вы будете меня защищать? Вам не все равно?»

– Мне не нравится, когда пытаются забрать то, что принадлежит мне, – почти резко.