— Что ты делаешь в моем номере? — зло спросила. — Уходи. Я собиралась ложиться спать.

— Ты была у врача, — сказал Ланге, проигнорировав мои слова. — Что он сказал?

— Что с беременностью все хорошо, — буркнула, продолжая сверлить Ланге недовольным взглядом, который на него вообще никак не действовал.

— Пол ребенка?

— Еще неизвестен, — я поджала губы. — И я не думаю, что тебя это должно волновать.

— Это мой ребенок, — Ланге оторвал взгляд от моего живота и посмотрел мне в глаза.

— Нет, — я отрицательно качнула головой. — Не смей так говорить. Это только мой ребенок и отца у него нет.

На это Ланге ничего не ответил, но от пустого взгляда его стальных глаз, у меня по коже пробежались колкие мурашки. Так ничего не сказав, мужчина поставил стакан на журнальный столик, после чего встал с кресла и, положив ладони в карманы брюк, подошел ко мне. Остановился лишь в считанных сантиметрах и вновь посмотрел мне в глаза, а мне казалось, что этот зрительный контакт обволакивал огнем и, в тот же момент, обдавал жестким холодом.

И сейчас создавалось ощущение, что этим взглядом он овладевал мной, но я этого не хотела, поэтому в ответ смотрела упрямо и зло.

Возвращаясь в Мюнхен, я чувствовала тяжесть, словно душу сжимало нечто невидимое. Еще когда ехала в машине и смотрела на уже знакомые улочки, их будто бы не видела. Взгляд затуманен и в голове пылало лишь два воспоминания событий произошедших в этом городе. Первое — то, когда Ланге назвал меня девкой. Второе — когда прогнал.

Эти воспоминания выворачивали душу наизнанку и причиняли острую боль, из-за которой я старалась держаться максимально отстраненно от Ланге. Когда же мы оказывались рядом друг с другом, я не могла сдержать злости пылающей в глазах, но все же сдерживала свой гнев. Решила, что не было смысла в лишних конфликтах. Пусть все спокойно пройдет, а потом я опять попытаюсь поговорить с ним. Если между нами не будет явной вражды, возможно, мне будет легче уговорить Ланге поскорее отпустить меня.

Меня привезли в тот же особняк, из которого Ланге меня прогнал. Сцепив зубы, я еле сдержалась, чтобы не сказать что-нибудь злое. Просто отвернулась и пошла в отведенную для меня спальню, где уже стояли чемоданы с моими вещами. Пока горничные разбирали одежду и складывали ее в шкаф, я приняла душ, а потом отдыхала. Много ела, при этом, замечая, что на столе было больше разных блюд и теперь повар непосредственно у меня спрашивал чего я хотела.

В этот день меня не трогали, но на следующий, рано утром меня отвезли в местную частную клинику. Я там прождала около получаса, пока не приехал Ланге и вновь был проведен тест ДНК. Он показал тот же результат, что и тест в Мангейме — Райнер отец ребенка.

Ланге вновь долго рассматривал результаты теста. По его эмоциям я ничего не могла понять, но где-то отдаленно возникало ощущение, будто он все еще не верил в то, что у него будет ребенок. Поэтому раз за разом скользил взглядом по строкам, на которых значилось, что тест положительный.

А мне не понравилось то, что Ланге решил провести повторный тест. Если честно, меня вообще многое злило. Тот чертов особняк, в котором мне было тяжело находиться из-за воспоминаний, телохранители не отходящие от меня ни на шаг, сам Ланге со своим вечно каменным выражением лица, цвет моей куртки, застежка на кофте и то, что я опять хотела есть. Меня все раздражало. Бесило.

Глубокий вдох и шумный выдох. Я пыталась успокоиться, но не могла, из-за чего накричала на телохранителя за то, что он ходил за мной по пятам. Я зашла в уборную, чтобы умыться, а он последовал за мной. Это уже доходило до абсурда.

— Что случилось? — услышала, как обычно, ледяной голос Ланге. Видно, он услышал то, что я что-то говорила охраннику на повышенных тонах и подошел.

— Убери охрану, — потребовала.

— Нет.

Я стиснула зубы и мысленно выругалась, но потом опять сделала несколько глубоких вдохов и, наклонив голову, спросила:

— А ты не боишься, что я начну соблазнять твоих телохранителей? Ты же считал, что я в Ганновере легла в постель с одним из них. Думал, что я на такое способна, так, может, мне не разочаровывать твоих ожиданий? — я окинула взглядом телохранителей и указала пальцем на первого попавшегося. — Мне он нравится. Чувствую, это любовь с первого взгляда.

Телохранитель, на которого я указывала пальцем, приподнял бровь и с какой-то опаской, несвойственной для сурового цепного пса, посмотрел на Ланге. Сам мужчина в этот момент будто бы ожесточился — это было видно по его глазам.

— Пошли вон, — приказал он охране и уже в следующее мгновение мы с Ланге в комнате остались одни. — Ты не будешь смотреть ни на кого кроме меня.

— Как раз на тебя я смотреть не хочу, — сказала, сквозь плотно стиснутые зубы. — Убери от меня охрану.

— Нет, — ответ был прежним. — Ты будешь под еще более пристальным присмотром. Если тебя заметят в малейшей связи с другим — я об этом сразу узнаю.