Женя глубоко вдохнула.

— Не знаю, — призналась она, — она свою позицию озвучила тебе, и я не думаю, что она изменит мнение, признает меня. Если честно, я всегда ощущала между нами дистанцию. Мне казалось, это потому, что она была моей учительницей. Из-за этого не подпускала к себе. Теперь же я все понимаю. Но я хотела бы попросить прощения у нее за Славку, и, может быть, она даст мне какие-то фотографии мамы… Я бы хотела их увидеть.

— Хорошо, котенок, — сказал ее ласковый будущий муж, — давай прямо сейчас и отправимся к ней, чтобы покончить с этим.

По делу преступной группировки Чернопольского и той банды, где состоял Артем, до сих пор велось следствие. Славку до суда отпустили домой под залог. Когда Женя и Филипп прибыли к Алле Григорьевне, ее сын был дома. Правда, он даже не вышел из своей комнаты. Муж бабушки Жени уехал поздравлять с наступающим родственников, потому они могли спокойно поговорить. Хотя особенно разговор не клеился.

— С твоей матерью у нас были сложные отношения, — вздохнула Алла, вынимая для Женьки карточки дочери из семейного альбома. — Потому я и не говорила тебе правду.

Женя промолчала.

— Прости…те меня за Славку, — после паузы произнесла она, — мне жаль, но я не могла выгораживать обидчика Филиппа.

Алла Григорьевна поджала губы.

— Ты встретила своего человека, — кивнула она, — ожидаемо ты за него горой. Держись за него и старайся сохранить ваш брак… Возможно, ты когда-нибудь меня поймешь.

Алла не просила прощения у девушки. Женька же, глядя на нее, ощущала только пустоту. Словно любимую учительницу у нее отняли, а взамен ничего не предложили.

— Я до сих пор не верю, что она моя бабушка, — сказал Женя Филиппу, когда они вышли из подъезда на морозный воздух.

Мужчина все время визита простоял в прихожей. Он хотел контролировать, чтобы его котенка не обидели, в то же время, признался Женьке, что ее «родственницу» он видеть не может.

— Не думай о ней, — нахмурился Фил, — родных не выбирают. Зато она не противилась и отдала тебе фотографии матери и даже ее любимого медвежонка. На этом мы закончим контакты с этой семьей, раз они в свое время отвернулись от твоей мамы и от тебя.

Женьке показалось, в голосе Филиппа просквозила обида. Но потом она поняла, что он просто переживает за нее. Женя прищурилась.

— А знаешь, что? Я бы хотела съездить на могилу к своей тете. Если ты не возражаешь, конечно.

— Хорошо, — пожал плечами Филипп, — я тоже с этими проблемами даже не помню, когда был там.

Как ни странно, после посещения не самого веселого места на душе у молодых людей посветлело. По дороге обратно Филипп рассказывал Жене о ее тете Елене, ее бойком нраве и выкрутасах, которые она проделывала в доме его отца.

— Однажды она приволокла домой коробку с четырьмя щенками, — Фил улыбался, — мне посчастливилось скоро уехать на соревнования, а вот отец на пару с ней кормил их из бутылочек.

— И он совсем не ругался? — развеселилась Женька.

— Ох, Лена все равно бы перекрутила ссору в свою пользу, — пояснил Филипп, — да и отец любил ее. Сейчас я понимаю, она была не только веселой и красивой. У нее было доброе сердце, и отец чувствовал себя рядом с ней счастливым.

— А отчего они умерли, Фил? — вдруг спросила Женя. — Ты так и не сказал.

Филипп нахмурился.

— Ничего необычного, котенок, — произнес он, — папа сел пьяным за руль, Лена рядом. Как говорили друзья, они страшно ругались в тот вечер. Он хотел скорее домой, а она веселиться. У них вообще в последнее время были проблемы из-за занятости отца, он никак не хотел понять, что она одна тоскует. Наверное, из-за недомолвок Лена и не рассказала нам про тебя.

Женя взяла мужчину за предплечье, стараясь не мешать вести автомобиль.

— Жаль, конечно, что я не узнала тетю, — сказала она, — но я рада, что теперь я в курсе правды, какая бы она ни была. Я чувствую, что у меня появились корни. Для меня это важно сейчас, когда я стою на пороге создания своей семьи. Вот только я хотела спросить еще кое-что…

— Конечно, Жень, — легко разрешил ей Филипп.

— Ты… уже не любишь Лену?

Фил задумался. Сердце Женьки тревожно колотилось.

— Я всегда буду испытывать к ней светлые чувства, — заговорил Филипп, — но сейчас, ощущая такую сильную любовь к тебе, я понимаю — эмоции к Лене были запретным наваждением, юношеской горячкой. Она обещала мне себя и погибла. А я долго не мог отпустить это неоконченный эпизод. Лена — моя мачеха и тетя самой главной женщины моей жизни. Вот и всё.