— Да, — нехотя согласилась я. — Мне домой надо. Мама будет волноваться.

— Больше не держу, — это безразличие в его голосе меня немного задело. — Иван отвезет, — Дикарь поднялся с кресла и ушел куда-то в недра своих необъятных апартаментов.

Пока я быстро собиралась и одновременно душила в себе неожиданно возникшую обиду непонятно на что, Дикарь уже одетый в домашний темно-красный халат, вернулся в гостиную и включил свет. Я сощурилась, но сборы свои не прекратила.

Внезапно затрезвонил мобильник. Не мой. Дикарь вытащил из пиджака, валявшегося на спинке дивана, телефон и ответил:

— Да? — тон недовольный. — Где номер мой нарыла? — крайне недовольный. — Вопли твои мне нахер не сдались, — женский голос в трубку буквально выл, слышались всхлипы. — Угомонись и больше не звони сюда, иначе хуже будет, — в ответ что-то сказали, и я вдруг узнала в этом несчастном женском голосе, Алёнку.

— Это Алёна? — машинально спросила я, выпрямившись.

— Тебя это не касается, девочка, — отрезал Дикарь, спрятав телефон в кармане халата. — Собралась? Сейчас вызову Ивана. На днях встретимся, — он даже сопроводил меня к выходу. Ну спасибо, хоть пинков под зад не надавал.

Проходит три дня, прежде чем, Иван звонит мне и сообщает, что сегодня заедет пораньше. Вот хотелось бы самой себе соврать и сказать, что я ни капли не обрадовалась этому звонку. Но нет. Даже улыбка довольная тут же расползлась по губам. Мне нельзя испытывать радость оттого, что Дикарь снова хочет моего общества. Ну нельзя, а всё равно получается с точностью да наоборот. Уж слишком быстро и как-то совсем беспечно мое тело привязалось к такому изматывающему способу выпускать пар. У меня еще с прошлого раза синяки не сошли и грудь болит потому, что Дикарь по-особенному долго мучал ее. Кто-нибудь увидел бы меня без одежды, непременно сказал, что бьют. А это не так.

— Мамочка, я сегодня буду поздно, — заявляю и быстро натягиваю легкое платье на тонких бретельках и с воздушной юбкой. Симпатичный светло-желтый цвет. Это платье мне мама как-то покупала, но я его, кажется, так ни разу и не надела. Ну не мой это стиль. Теперь вот, представился случай.

— Тебя снова ворует твой молодой человек? — мама с любопытством посмотрела на меня, не прекращая ловко вязать рукав будущего свитера.

— Можно и так сказать, — я сама себе улыбнулась и тут же ощутила тягучую тоску в груди. Если бы мать только знал, кто этот «молодой человек» и какой именно характер носят наши недоотношения, вряд ли бы стала радоваться за меня.

— Дашуль, ты у меня уже девочка взрослая и сама прекрасно знаешь про контрацептивы. Мне незачем тебе напоминать обо этом. Я не сомневаюсь в том, что ты выбрала для себя хорошего мальчика, но всегда нужно быть осторожной, — мама одарила меня нежным взглядом, а мне вдруг разреветься захотелось.

Ну не дотягиваю я до той идеальной дочери, которой мама меня всегда представляет! Ни черта «мой мальчик» не хороший и я не хорошая и вообще… И мне нравится вот это вот «нехорошо». Наверное, я какая-то ненормальная. Хотя, я на всё так остро сейчас реагирую лишь по той простой причине, что недавно начались месячные. У меня в этот период вечно плакать хочется, и я себя ненавидеть вдруг начинаю. Потом, конечно, всё проходит, но блин! Природа знатно поиздевалась над нами, женщинами.

Пытаясь в очередной раз приручить свои кудрявые волосы, я неожиданно дёрнулся и растерянно посмотрела на себя в зеркало. Месячные! А это значит, что секс еще дня на три остается невозможным. Я запаниковала, потому не знала, как это объяснить Дикарю. Ну с мамой-то я на все эти интимные темы часто разговаривала и ей я доверяю, а тут… Мне никогда ни о чем подобном с кем-то посторонним не приходилось говорить и это вогнало меня в ступор.

Затрезвонил телефон. Иван. Меня уже ждали. Поправив платье, я обула босоножки, попрощалась с мамой и быстро спустилась во двор. Меня, как обычно, везли в апартаменты. Я вечно дергала край несчастного платья, отмечая про себя, что такие шмотки крайне непрактичные. Но ведь надела же его. Зачем? Чтобы не гневить Дикаря? Или потому, что жаждал ему угодить? Не хотелось об этом думать. Сейчас не думаю, потом, а со временем всё равно придется быть честной хотя бы с самой собой. И это меня пугало. Честность.

Холл, коморка консьержки, лифт и уже знакомая дверь. Думала, что и в этот раз придется, как преданной собаке, ожидать возвращения хозяина, но нет. Сегодня этот самый хозяин был дома и судя, по обычным спортивным штанам и темной футболке, у него выходной. Иван поздоровался с Дикарем и быстро ретировался.

Я разулась и поставила в угол свою обувь. Живот неприятно заныл. Ну что же это такое?! И так с утра две таблетки обезболивающего выпила и что-то не совсем помогает. Гадство!

— Здравствуйте, — пробормотала я. Ну и к чему эта вежливость?! Дикарь дерет тебя, а ты ему «выкаешь».

— Привет, — он остановился у панорамного окна и что-то активно принялся искать в телефоне.

Я краем глаза заметила несколько пакетов, которые лежали на диване. Собрался куда-то что ли?

— Это тебе, — Дикарь небрежно махнул в сторону этих самых пакетов.

— Мне? — я как дурочка вытаращилась на мужчину, не веря собственным ушам.

— Ну раз ты и с первого, а потом и со второго раза не понимаешь, что надо пользоваться кредиткой. Я сам тебе купил шмоток, — Дикарь скользнул по моей фигуре изучающим взглядом, остановился на моих голых ногах и, клянусь, в его глаза в этот момент сверкнуло нечто темное и порочное.