Агнес издала сдавленный звук и резко одёрнула мисс Шарп. Они склонили друг к другу головы и зашептались, в то время как я стояла в нескольких футах от них, глупо себя чувствуя. Спустя несколько минут они вернулись ко мне.

— Прости, Ава, — сказала Агнес, на фоне веснушек её лицо казалось бледным. — Нам с Вионеттой надо было… хм… обсудить несколько деталей о том, что тебе потребуется в школе.

— Да, — согласилась мисс Шарп с понятливой, но нервной улыбкой. — Место так сильно изменилось с того времени, как мы учились там… всё ещё меняется… Но простите мне мою болтовню, тогда как вы, должно быть, изнурены после экзамена. Ещё раз примите мои поздравления. С предвкушением буду ожидать вас на своих уроках литературы. А ты… — она повернулась к Агнес, — приезжай навестить. Ты всегда можешь остановиться в городе в доме моих тётушек.

Затем она оставила нас одних и поспешила в сторону центрального вокзала, между тем как мы с Агнес зашагали к Пятой Авеню и свернули на север.

— Я так довольна, что Вионетта Шарп будет твоим учителем. Она была лучшей в нашем классе, но никогда нисколечко не воображала на этот счёт.

Агнес продолжала весело и счастливо болтать, пока мы возвращались в дом бабушки, открыв свой громадный зонтик, когда начался дождь. Она была настолько рада, что я не смогла рассказать ей о том, что видела в конце моего интервью. «Должно быть мне причудилось», — решила я, и если я воображала такие вещи, как много пройдёт времени, прежде чем у меня начнётся некого рода бредовое состояние, в каком я пребывала в «Бельвью»? Что если Доктор Причард был прав и моё место, в самом деле, в психиатрической клинике? В конце концов, у моей матери были галлюцинации, и она убила себя, систематически попивая настойку опия. Что если в семье были случаи душевных заболеваний и это были первые признаки? «Нет, — решила я, когда мы вошли в декорированное мрамором фойе, и Агнес побежала сообщить бабушке, которая вернулась из своей поездки в северную часть штата, хорошие новости, — я не буду портить торжество и лишать себя любой возможности поехать в Блитвуд, рассказав кому-либо о том, что увидела».

* * *

Новость о том, что мне необходимо явиться в Блитвуд на следующий день, погрузила дом бабушки в полнейший переполох. Слуги были отосланы на Дамскую милю, чтобы забрать заказанные нами предметы. С чердака был вытащен большой чемодан и поставлен в моей комнате. Платья и юбки, которые доставили от мисс Джейнвэй, были осторожно завёрнуты в слои тонкой бумаги и сложены в чемодан. Поскольку времени посылать блузки назад мисс Джейнвэй, чтобы нанести эмблему Блитвуда, уже не было, Агнес добровольно вызвалась сесть вместе со мной и научить меня как самой их нашить.

Я была рада быть чем-то занятой. С тех пор как мы вернулись с моего собеседования в Совете, на улице шёл очень сильный дождь, и мы не могли выйти на нашу обычно принятую прогулку в парк. Дождь наполнил бабушкин роскошный особняк тенями и сделал его похожим на мавзолей. Даже светлая, жёлтая с белым спальня моей матери казалась мрачной.

Когда я склонилась над шитьём, мне представилось, что я заметила какие-то движения в углах — сгустки теней, похожих на дым, которые я видела в больнице — но всякий раз, когда я поднимала голову, там не было ничего, кроме теней от штор, двигавшихся от лёгкого ветерка. Агнес выглядела такой же нервозной, как и я себя чувствовала, вздрагивая каждый раз, когда ливень внезапно ударял в окно.

— Что-то не так, Агнес? — в итоге, поинтересовалась я. — Это имеет какое-то отношение к тому, о чём говорила мисс Шарп? О «последнем происшествии»?

У Агнес соскользнула игла, и она уколола палец. Капля крови упала на кружевную отделку блузки, на которой она вышивала.

— Ви не должна была ничего говорить, — произнесла она, вскочив на ноги и погрузив блузку в умывальную раковину. — Тебе не нужно беспокоиться по этому поводу. У тебя будет всё хорошо в Блитвуде, — добавила она, неистово очищая пятно крови, как будто его удаление сможет изгнать какие-либо дурные мысли, над которыми она размышляла; что, как я предполагала, было связано с тем, о чём они шептались с мисс Шарп.

Агнес одарила меня улыбкой, которая была наигранно весёлой, как шёлковые цветы, которые женщины носили на своих шляпках в этом сезоне, когда она повесила влажную блузку на карниз, чтобы просушить. Затем она взяла английскую блузку с длинным рукавом, на которой я только что завершила вышивку.

— Ты блестяще усвоила стежок пера! — сказала она, безусловно решив сменить тему разговора. — Нет ничего, о чём стоит беспокоиться!

* * *

Спать я легла рано, но хорошего ночного сна у меня не вышло. У меня были видения, в которых я бежала сквозь тёмный ночной лес, преследуемая сама не знаю чем. Охотничьи собаки лаяли, в рог трубили, пока я пробиралась через густые колючие заросли, которые царапали мои голые ноги и руки. Я могла слышать, как приближались собаки, их завывания стали более дикими, когда они учуяли меня.

Стрела со свистом пролетела мимо меня, её острый край рассёк мою щёку, конец стрелы с глухим стуком вонзился в ствол дерева, чуть выше меня. Воздух неожиданно наполнился стрелами, летевшими вслед за мной, подобно стае птиц, вспорхнувшей из поросли. «Молодняк дикой утки, — я поймала себя на невнятном бормотании: — град стрел, стая сорок». Я выкрикивала термины, как будто они могли спасти меня от приближавшихся собак (собаки-ищейки… нет, вой собак), словно они были волшебными чарами, но они мало помогали. Я могла почувствовать тепло собачьего дыхания на своих пятках и скрежет их клыков… а затем, прямо сквозь кусты густой ежевики появилась тянущаяся ко мне рука, чтобы вытащить меня в безопасное место.

Я подняла взгляд и увидела лицо, освещённое лунным светом — лицо темноглазого молодого парня, который спас меня от пожара, завитки его чёрных волос необузданным ореолом окаймляли лицо — ореолом, который, казалось, сливался с короной чёрных крыльев, силуэтом вырисовывавшихся в лунном свете.

Я почувствовала ту же искру, как и в тот день, когда впервые его увидела, только теперь она вспыхнула пламенем, как только он взял мою руку и вытащил меня из ежевики, собаки пытались укусить меня за ноги, когда мы порхнули в воздух. Он крепко прижал меня к груди, и мы полетели высоко над лесом. Я посмотрела вниз и увидела под нами разлившуюся серебром реку, укутанную длинными нитями тумана, а рядом с рекой из серебристой мглы возвышалась каменная башня. Моё сердце заколотилось сильнее от созерцания долгого падения, но затем я услышала биение крыльев, биение его сердца и ощутила успокоение от его медленного надёжного ритма и силы его рук.