— И что теперь делать? — Луис осушила бокал до дна и зажмурилась, как от приступа мигрени.

— Зададим им жару! — Генри махнул пудовым кулаком. — Может, раньше они и буянили, но теперь у нас пушки и мушкеты! Ни один дикарь не устоит против науки!

— Пушек еще нет, — вздохнула помощница. — Но можно запросить корабли из соседних портов. За два-три дня успеют.

— Ну же, мастер! — наседал вояка. — Устроим этим чертям знатную трепку! Пусть валят со своими яйцами на другой материк!

— Я хочу поговорить с шаманкой.

Сначала воцарилась тишина, нарушаемая лишь воем бури. Затем Норманн шумно выдохнул, а Инга опустилась на стул и закрыла лицо ладонью.

— Вы точно сошли с ума.

— Говорить? На кой? Говорят с равными, а не с этой плесенью!

— Tikhdanh.

— Она согласна, — сказала Ривер. — Нужно трижды дунуть в раковину на берегу.

— Какую еще раковину? — фыркнул майор. — Тут этих раковин — как щебня в карьере.

— Большую, с шипами и красными полосками внутри. Насколько мне известно, такие водятся очень глубоко. Незадачка вышла…

— Я видела похожую в главном здании, — врач вышла и вскоре принесла нужную вещь, вдобавок ко всему украшенную по краям золотом.

— Боги… — фыркнула Инга. — Хотела же спрятать получше…

— Ривер, идешь со мной. Луис — присматривай за девушкой.

— Хм… Заложник — это хорошо, — проворчал Генри.

— Она не заложница, а гость. И относитесь к ней подобающе, пока нас не будет.

— То есть? Мы тоже идем. Я не оставлю вас без охраны рядом с этими дикарями!

— Генри…

— И слушать не хочу! Дюжина парней переговорам не повредят. Наоборот — пусть эти черти видят, с кем придется драться!

В иной ситуации согласился бы без спора — шаманка точно явится не без охраны, и кто знает, как все пойдет при численном перевесе одной из сторон. Но майор был настроен категорически против грейс и мог наломать дров, поэтому пришлось разъяснить кое-какие моменты.

— Генри, я требую не вступать в бой без прямой угрозы нашим жизням.

— Да никто и не собирался, — не знаю, насколько хорош здоровяк в драке, но вот во вранье полный профан.

— Дайте слово офицера.

Норманн помрачнел и навис надо мной, как гора. Будь я чином пониже — точно получил бы по зубам, но нарываться на высокого начальника мужчина не отважился.

— Даю слово — первыми не нападем.

— Спасибо.

После коротких сборов делегаты выдвинулись в путь. Я шел первым с раковиной в руках, справа угрюмо брел майор, слева дефилировала колдунья, не обращая на ненастье никого внимания — казалось, буря огибала ее, как волны — скалу. А вот выстроившимся по трое солдатам пришлось несладко, хотя шторм заметно сбавил обороты по сравнению с тем, что бушевало часом раньше.

Встал у берега, насколько позволял свинцовый прибой, и дунул три раза, но раковина не издала ни единого звука. Хотел уже повторить, как вдруг словно по волшебству тучи разошлись, сбившись в тугое кольцо над крепостью, ветер стих, а по глазам ударило долгожданное солнце. Мы на мгновение ослепли, а когда зрение вернулось, увидели напротив полукольцо зеленокожих девушек в панцирях-купальниках. Все подтянутые и широкоплечие, как прирожденные пловчихи, у всех копья, каменные топоры и пращи из сплетенных водорослей.

Грейсы появились столь внезапно, что перепуганные воины тут же нацелили на них мушкеты, но, слава богу, никто не выстрелил. Дикарки в ответ пригнулись, зашипели и перехватили примитивное оружие для боя.

— Отставить! — сказал негромко, но отчетливо. И Генри добавил:

— Ружья на пле-чо!

Девушки замолчали, продолжая недобро зыркать на нас. Вперед вышла женщина средних лет — осанистая и величественная, в юбке из старых рыбацких сетей и с венцом из мелких ракушек и капелек янтаря на темных волосах с изумрудным отливом. Властное лицо украшали полосы под глазами, а на левой скуле устроилась крохотная — с монетку — морская звезда. Сразу видно — вождь.

Я не имел ни малейшего представления о правилах дипломатии, поэтому сделал то же, что и шаманка — шагнул навстречу. Женщина смерила меня оценивающим взглядом (судя по прищуру и поджатым губам, оценили меня недорого), чуть задержалась на раковине и произнесла на знакомом мне языке.

— Меня зовут Галлифида, — голос был шелестящим, с легким шипением на глухих согласных. — А кто ты?

— Вильям Стрейн, — поклонился на всякий случай. — Хозяин этого места.

— Ты лжешь, Вильям Стрейн, — она осклабилась. — У этого места иной хозяин.