Ведьма ушла, покачивая едва прикрытым задом, а я поспешил в лазарет. Трижды стукнул в дверь и получил от Луис корзинку с припасами и вином — проверенными и безопасными.

— Вот, — врач отдельно протянула мензурку с прозрачной жидкостью. — Выпей, чтоб уж наверняка.

Обменявшись кивками, покинул лечебницу и поспешил за подругой, превратившейся в тонкий силуэт вдали. У кордегардии меня окликнул Генри, но не стал настаивать на сопровождении, а лишь предупредил:

— Осторожнее там. И далеко не уходите. И чтобы дозорные вас видели.

— Да, мам, — пробурчал под нос, запыхавшись от быстрого шага и тяжести ноши, хотя на первый взгляд та весила всего ничего.

Отойдя шагов на сто от стены, Ривер без тени стеснения сорвала платье и швырнула в прибой. Клонящееся к закату солнце подкрасило серую кожу похожей на загар бронзой, а с учетом форм и пропорций казалось, что в пенных шапках вышагивала ожившая статуя бегуньи. И без того загнанное как скаковая лошадь сердце припустило еще быстрее, а я как ни старался, так не смог оторвать взгляда от медленного танца соблазнительных изгибов. И если ради единственной прогулки с такой женщиной придется побороть морское чудовище… что ж, да хоть два. Но чем дольше смотрел, тем тяжелее становился груз — и в руке, и на душе.

— Так рад меня видеть? — игриво спросила, когда почти догнал ее. — Или тебя сейчас приступ свалит?

— И то, и другое, — остановился и опустил корзину под ноги. В этом месте песчаная коса истончилась, а порыжевший от полуденного зноя буйноцвет подступал вплотную к пляжу, спасая от приносимого из крепости запаха. Если не оглядываться, то и не догадаешься, что неподалеку развернулась настоящая бойня. — Думаю, здесь и остановимся.

— Да, неплохой выбор. Бросай все и айда купаться, не то до смерти будем смердеть, как немытая… Хотя постой, — ведьма вскинула палец, вспомнив что-то важное, — давай сначала выпьем, а то во рту привкус, словно полдня таранку лизала.

Янтарный аромат хлынул в кубки. Успел сделать лишь глоток, а спутница осушила залпом все, прополоскала рот и, проглотив, скривилась.

— Зараза… Раньше привкус был дерьмо, теперь — послевкусие. Все, пошли. Кто последний — тот креветка.

Естественно, я проиграл — куда мне гоняться с эльфийкой. Ривер окунулась с головой, вышла на мелководье и опустилась на колени так, чтобы теплая пена ласкала ягодицы и низ спины. Зачерпнув в ладони мокрого песка, растерла по груди с таким наслаждением, словно это был самый дорогой гель для душа в истории. Темно-желтые потоки с золотистыми вкраплениями потекли по животу, распадаясь на несколько ручейков в ложбинках пресса. Ведьма широко расставила ноги, правой рукой размазывая смесь по бедрам, а левой массируя шею. И мало того, что делала это столь изысканно и сексуально, что встал бы даже у мертвеца, так еще и постанывала и жмурилась с таким наслаждением, что штаны в прямом смысле затрещали — пуговичный гульфик попросту не справлялся с внезапным напором.

— Ты в одежде собрался мыться? — проворчала, не размыкая век. — Раздевайся быстрее и потри мне спину.

Она развернулась лицом к горизонту и убрала влажные волосы с плеч. Я бережно огладил лопатки, чтобы ненароком не повредить нежную кожу, и заскользил вдоль хребта и боков, круговыми движениями спускаясь к пояснице. Для удобства чародейка подалась вперед, выгибаясь сонной кошкой, потом наклонилась еще ниже, а затем ловко вильнула тазом и с шумным выдохом насадилась на всю длину. Не успел и рта открыть, а зад уже ходил ходуном, и с каждым движением раскаленные до предела нервы пронзали тело волнами небывалого кайфа. Так и стоял, таращась на волны с измазанными грязью пальцами, а Ривер прекрасно справлялась сама, и даже окрепший к ночи прибой не мог заглушить сладострастных стонов. Только представьте — лето, море, пляж, впереди — громадное рыжее солнце, а внизу извивается и беснуется самая красивая девушка на планете. Все это омрачало только одно — осознание того, что вскоре предстоит сделать с этой милашкой.

— Что за?.. — ведьма замедлилась, язык опух, точно спьяну, а мышцы, до того сжимавшие член как в тисках, ощутимо ослабли. Эльфийка встряхнулась, легла на живот и брызнула водой на побелевшее лицо, двигаясь с грацией подстреленного пехотинца. — Что-то мне… нехорошо.

— Перебрала, наверное, — развернул ее головой на берег, чтобы не захлебнулась. — Отдохни немного — и продолжим.

— Вильям, — дрожащие пальцы вцепились в предплечье, а подернутые пеленой глаза неотрывно уставились на проступившие звезды. — Позови Луис… Это… не вино… Виль…

Она тяжело вдохнула, нахмурилась и отключилась — снотворное действовало куда дольше, чем предполагалось, но я не очень-то расстроился по этому поводу. Но зелья зельями, а подстраховка не помешает — вытащил присыпанный сонным порошком мешок и натянул на лицо. На самом дне корзины лежали цепи и кандалы, весящие, казалось, проклятый пуд, но без них вся задумка не имела смысла. Трижды махнув над головой, подал знак Генри, и пока здоровяк спешил на помощь, сковал заговорщицу по рукам и ногам.

— Отлично, мастер! — со злорадной ухмылкой похвалил майор. — Провернули все в лучшем виде! Ну, да помогут нам боги.

— Уверены, что стоит продолжать? — с горечью взглянул на грязную едва колышущуюся грудь.

— Фу-ты ну-ты! — обомлевшую девушку закинули на плечо, как старый ковер. — А как иначе? Она же убийца! Так что никаких сомнений: или мы — или нас.

Ривер отнесли в недостроенный инкубатор, переоборудованный в комнату для допросов — рабочие заняты до утра, а шум прибоя надежно укроет от чужих ушей. В помещении без крыши и дверей уже ждала Луис — рядом с тяжелым кожаным креслом стояли два столика: на одном поблескивали хирургические инструменты, на другом — склянки с разномастными зельями и настойками. Там же находились и несколько собранных улик, но как оказалось, язык не только древний, но еще и зашифрованный и без ключа никогда не узнать, о чем переписывались заговорщики. Для добычи кода я и придумал весь этот план, хотя совсем не горел желанием его осуществлять. Но волшебница не испытывала жалости, когда готовила убийство, значит и у меня нет ни моральных, ни этических ограничений. И все равно пробивала мелкая холодная дрожь, а живот крутило тошнотой.