Савва и сам не пытался.

Но ведь когда человеку сложно и трудно идти, ему нужен костыль. Хотя бы ненадолго, пока болит нога, пока тяжко, а потом он и сам выправится, и костыль бережно у дороги положит - авось и другому путнику пригодится.

А пока нет сил, и перебита нога, а ползти все равно надо...

Вот Савва и стал таким костылем для торы Надежды.

Поддержал, подтолкнул, и она справилась.

Смирилась с мужем, расправила плечи, приняла всю тяжесть жизни на себя - и встала стеной. Стала и заслоном, и опорой, сама осознала силу...

Не сразу, нет.

Пару лет они с Саввой были вместе.

Пару лет она слышала, что красива, что умна, что нужна... и постепенно, словно деревце, надломленное злой рукой, выправлялась. Становилась сильнее, крепче, цеплялась корнями, расправляла ветви.

Она стала сильной.

А сильный человек умеет быть благодарным. Умеет воздавать должное тем, кто ему помог. Это слабые люди обычно злы и жестоки, сложно быть добрым, если ежечасно ждешь удара. Сложно быть благородным, если об тебя вытирают ноги.

Надя стала сильной. И отблагодарила Савву, хоть и на свой лад.

Деньги - это много или мало?

Как сказать. В каких-то координатах это пустяк. Но - попробуйте жить без денег?

Прокормить детей? Найти еду, жилье.... Нищим выбирать не приходится, не так ли? Надя даже не деньгами откупалась - спокойной и уютной жизнью. Савва ей подарил уверенность в себе, она ему - уверенность в завтрашнем дне.

Много это - или мало? Кто ж теперь скажет?

А в те времена они так и ходили. Юный тогда Саввушка, пухленькая и обаятельная Наденька... сейчас так не получится.

А потому Надя и не стала уходить далеко. Дошла до одной из памятных полянок... вот и дерево на ней, усесться можно.

– Саввушка, это я и стенам не могу доверить.

– Наденька?

– Знаешь, от кого сын у Илюшки?

– Тора... ты ж не назвала имени.

– Великая княжна Анна.

Слово, которое сорвалось с губ Саввы, вообще-то в присутствии тор... да и вообще, женщин и детей, произносить не стоило бы.

Надя сидела молча. Ждала осознания. Наступило оно быстро.

– Это ж как же?! Это ж... Это че ж...

Да, сложно осознать, что с одной стороны у мальчика дед - крестьянин Савватей, а с другой - император всея Русины, Петер Воронов.

В один шаг такое и на голову не натянешь...

Но наконец Савва осознал, смирился, и посмотрел на тору с куда большим интересом.

– И че ж теперь?

– Ничего, Саввушка. Просто - сбереги внучка, если что. Сбереги.

– Наденька, слово даю. Все сделаю.

– Сделай, Саввушка. Может и такое быть, что больше делать будет некому.

Савва покачал головой.

– Все что смогу, Наденька. Защищу, уберегу...

– Побереги внука, Саввушка. Если так случится - Творцом тебя заклинаю. Не меня пытайся спасти, не сына - не разменивайся ни на что. Хватай внука - и уезжай!

– Обещаю, Наденька...

Не так уж и много сказано было на той поляне. Но главное прозвучало.

А что Савва ухмылялся в бороду, когда обратно шел...

А что!

Вот какой у него сын!

Не хухры-мухры, сама великая княжна снизошла! Оценила...

Какого он мужика спроворил! Уметь надо! Ух!

Русина, Ирольск.

Яна сидела в небольшой квартирке рядом с вокзалом и смотрела из окна на паровоз. Специально сюда перебралась, после отъезда Нини. Здесь, конечно, опаснее, ну так и она не маргаритка беспомощная, она за себя постоять может. А к поездам ей надо было быть поближе.

Ей предстоял небольшой вояж по Русине.

Да, ехать - или не ехать, вот в чем вопрос!

Ехать, понятное дело! Если на хорошем, скоростном поезде, то до Звенигорода она доберется за две недели. Ну, там может чуть больше будет, мало ли что. Но - две недели.

А если ножками?

Во времена оны каторжники по два года до Сибири топали. Здесь, конечно, расстояние поменьше, но...

Полторы тысячи километров. Даже тысячу семьсот, почти... Полторы тысячи было от Зараево, а сюда она добралась - еще плюс двести километров к счету.