Моя молодая помощница явно была воодушевлена. Она спросила тихо:

– А почему миссис Нунен такого цвета?

А, вот это просто – тут я могла ее чему-то научить. И стала объяснять:

– У них темнеет лицо, если в кровь не попадает достаточно кислорода. Это называется синюшность, потому что кожа приобретает синий оттенок.

– Да у нее не синяя, а скорее багровая.

– Все начинается с легкого покраснения кожи, которое можно ошибочно принять за здоровый румянец. Если пациентке становится хуже, ее кожа делается темно-красной, почти коричневой (тут я подумала о багровых осенних листьях). В более тяжелых случаях коричневатый цвет может сменится лавандовым, и такими становятся губы. Если пациентке не хватает воздуха, ее щеки, и уши и даже кончики пальцев могут посинеть.

– Какой ужас!

Я повернулась к Делии Гарретт и успокоила ее:

– Не волнуйтесь, у вас нет никакой синюшности.

– То есть кожа буквально становится синей? – уточнила Брайди Суини.

Я покачала головой.

– Я видела, как кожа лица темнеет, становясь фиолетовой, багровой, а потом даже черной.

(У найденного утром медсестрой Кавана на улице анонимного мертвеца, когда она к нему подбежала, лицо уже посерело).

– Это прямо как тайный шифр! – произнесла восторженно Брайди Суини. – Красный – коричневый – синий – черный.

– Когда я училась на курсах, у нас были… (интересно, она знает слово «мнемонический» или «аллитерационный»?) особые ухищрения, с помощью которых мы запоминали медицинские факты.

– Какие?

– Ну… например, четыре буквы «т» обозначают причины постнатального кровотечения, кровотечения после родов, – это ткани, тонус, травма и тромбоцитопения [8] .

– Вы так много знаете! – восхищенно пробормотала девушка.

Я повела ее знакомить с содержимым полок и шкафов.

– Если я отдам вам бывший в употреблении металлический инструмент, вам следует в обязательном порядке его простерилизовать, мисс Суини. Опустите его с помощью щипцов в эту кастрюльку и кипятите десять минут строго по часам.

– Прошу прощения, у меня нет…

– Часы – вон там, на стене. Потом расстелите чистую салфетку – они лежат в той картонной коробке – и щипцами положите на нее прокипяченный инструмент. Если вы что-то не успели прокипятить, все можно продезинфицировать в этом тазике, куда налит сильный раствор карболовой кислоты.

– Поняла.

Но понимала ли Брайди Суини всю важность того, что я ей рассказывала?

– Когда все инструменты высохнут, перенесите их щипцами на стерильный поднос вот на этой полке – здесь все стерильное, то есть предельно чистое, готовое к использованию врачом. Никогда не дотрагивайтесь до них, пока я вас об этом не попрошу, вам ясно?

Она кивнула.

Делия Гарретт закашлялась, и ее кашель перешел в утробное уханье.

Я подошла к ней и измерила пульс.

– Как ваш желудок?

– Пожалуй, успокоился. Я думаю, что все из-за дурацкой касторки.

Но я очень сомневалась, что небольшая доза касторового масла могла вызвать одновременно понос и рвоту.

– Это просто смешно – держать меня взаперти из-за легкого гриппа, – продолжала она. – Мои детки выпрыгивают всегда точно в срок, именно в ту неделю, когда мне положено, потом я провожу в постели полдня – без каких-либо осложнений! Почему эта девушка так на меня смотрит?

Брайди Суини торопливо прикрыла улыбку рукой.

– Я не знала, что вы…

Делия Гарретт гневно сверкнула глазами, положив руки на живот.

– Вы решили, что это жир?

– На нашей двери висит табличка «Родильное/инфекционное отделение», мисс Суини, – напомнила я.

– Прошу прощения, – пробормотала она. – Я не знала, что это значит.

– Так, теперь я покажу вам, как надо мыть руки.

Она развеселилась:

– Думаю, я умею!

– Вы когда-нибудь слышали о послеродовом сепсисе? – резко спросила я.

– Конечно.

– Сепсис может возникнуть у роженицы в любой момент после родов в течение трех дней, и раньше уровень смертности от такого сепсиса был ужасающий. И наше единственное современное противоядие – это дезинфекция, то есть противодействие попаданию микробов в организм пациенток. Вы должны понять, что тщательное мытье рук может спасти жизнь!

Брайди Суини ошеломленно кивнула.

– Закатайте рукава повыше, – распорядилась я, – чтобы их не намочить.

Она заколебалась. И когда заголила правую руку, я заметила след от сильного ожога. Поймав мой взгляд, она едва слышно пробубнила: