– А-а, Минди! Ну заходи-заходи.

Женщина юркнула в распахнутый вход. Оддо с трудом последовал за ней. Он надеялся, что хотя бы теперь сможет выпрямиться, но они оказались в столь же низеньком, как и коридор, неуютном помещении. Гладкие стены были выкрашены тёмно-зелёной краской, вплотную к ним стояли длинные столики. Большинство из них пустовало. Окон внутри не имелось. У Оддо промелькнула мысль, что он в прихожей какого-то склепа.

– Как идут дела, Минди? – спросил отперший дверку мужчина в жилете из бурой шерсти, стянутом на его животе дюжиной кожаных тесёмок. Хитроглазый, низенький, он ощущал себя, очевидно, в высшей мере превосходно под таким потолком.

– Всё ничего, Бэрнс, – спокойно ответствовала Минди, хотя Бэрнс поинтересовался, по-видимому, не из любопытства, и ответ интересовал его не больше, чем сам вопрос. – Хочу отблагодарить этого паренька.

Бэрнс оживился и всунул ладони в карманы на жилете. Послышался грубоватый голос Плейта.

– Эй, Бэрнс! Отопрёшь ты или нет?

Когда Плейт протиснулся внутрь, Бэрнс вновь закрыл дверку.

– Замечательно, – Минди одобрительно кивнула и посмотрела на Оддо. – А теперь позволь отблагодарить тебя.

Оддо почувствовал тяжёлый удар по голове и брякнулся на пол, как подкошенный.

Он очнулся в канаве. Какая-то женщина лет сорока с забрызганными грязью волосами неучтиво осматривала его карманы, брезгливо оттягивая их пальцем один за другим. Разочарование на её личике гласило, что Минди со своими дружками обобрали Оддо почти что дочиста, но пару медяков ей всё же удалось найти.

– Не обманывайся, если думаешь, что я не вижу, – пробурчал Оддо. В голове у него продолжало звенеть. Незнакомка испуганно отпрянула назад.

– Я-то думала, что ты подох, – выпалила она. – Да к тому же это тебя, видать, обманули, и здорово. Кто это был? Хотя можешь не отвечать, мне всё равно всех не упомнить. Слишком уж много прохвостов. Проще сбежать отсюда, чем запомнить все эти тупые имена.

– Замечательно… – Оддо застонал. – Впрочем, иного я и не заслуживаю.

– Все, кто здесь, не заслуживают, – незнакомка пожала крохотными плечиками. – Куда ты шёл? На кой выродку соваться в Дервар? Вас даже в Таргерте недолюбливают, что уж говорить о здешних местах. Но тебе взбрело в голову прихлябать туда, где её тебе точно проломят. Очень умно, выродок.

– Откуда ты знаешь, что выродков недолюбливают в Таргерте?

– Не все здесь молчуны. Иные и поболтать любят. Те, кто бывал в Таргерте, охотно растреплют всё, что попросишь, взамен на то, чтобы их оставили в покое. Эти болваны рыболовы ни сражаться, ни красть не могут. Озёр тут нет, да и если бы были, эти идиоты в них бы и утопились со страху.

Оддо постепенно приходил в себя. Голова уже не кружилась. Он приподнялся и огляделся. Ни с того ни с сего зевнул, причмокнул губами и осознал, что ужасно голоден. Живот недобро заурчал.

– Где тут можно перекусить? Не помню, когда я в последний раз прилично наедался.

– И не вспоминай. Потому как ещё ой как долго не наешься. У тебя же нет денег.

– Ты их забрала.

– Не все. Сдаётся, их было много больше. А того, что я забрала, тебе не хватит и на кружку выпивки.

– Тогда на кой они тебе?

– Лишними не будут. В этом месте нельзя упускать прибыль, нельзя упускать ничего, что плывёт к тебе в руки. Но поскольку я сегодня в приятном расположении духа, я сочту эти денежки платой за совет.

– Совет?

– Который я дам. В следующий раз держи карманы закрытыми.

Женщина ушмыгнула в переулочек, пропустив мимо ушей лай облезлой собаки, встрепенувшейся от неглубокого сна. Оддо любил собак, в Кельях их, по правде говоря, не было, но он нередко встречал их на дорогах уже после того, как покинул жрецов. Он болезненно улыбнулся, когда собака подошла ближе.

– Ну-ну, иди сюда, не бойся, – сказал он, вытягивая руку, чтобы погладить её. Собака оскалилась, над левым клыком зарделась неприятная язва, по ней стекала слюна. Оддо отдёрнул руку и отполз назад. В одном из ближних окон появилась пухленькая физиономийка старушки, наблюдающей за происходящим со странной надеждой в маленьких глазках. Разумеется, она не собиралась помогать. Хотя без затруднений могла бы вылить на собаку горячую воду из чайничка, который держала морщинистыми пальцами. Вместо этого старушка налила воды в кружечку и, прихлёбывая себе то, что у неё там было налито, продолжала следить.

– А вот и одёжка для моего сынишки, – приговаривала она. – Давай же, милая, прикончи его, да обувку не попорть.

Оддо в недоумении глянул на неё, но старушка лишь развела свободной рукой и состроила непонимающую гримасу. Оддо нащупал на дороге булыжник и швырнул его в рычащую морду. Животное взвизгнуло, заскулило и бросилось прочь.

– Замечательно, – повторил Оддо, отряхиваясь. – "Тут что, все такие гостеприимные?"

Перекусить всё же стоило. Он стал оглядываться, но ничего путного не обнаружил. Разве что заприметил неподалёку знакомого остроносого мужичка, с которым они повстречались возле непонятного жилища Минди. Тот прохаживался по дороге туда-обратно, о чём-то несосредоточенно размышляя.