Хильда вспыхнула, лицо стало злым, красным.

— Ну, знаете, шеф! Надо знать меру! Можно подумать, что я только и делаю одни глупости, а вы за них расплачиваетесь. Хочу напомнить вам, что у меня есть определенные заслуги в этой операции…

— Ваши заслуги! — тоненьким голосом закричал Эссен: напряженная бессонная ночь и самомнение этой грудастой бабенки вывели его из равновесия. — Вам ли говорить о заслугах! Да вы едва не провалили всю операцию! Я могу напомнить тот счастливый день, когда вы подарили вермахту несуществующие тридцать тысяч танков, рассчитывая, что такая невежественная дезинформация будет принята разведывательным Центром русских за чистую монету. Не этому ли «ловкому» трюку с танками мы обязаны появлению в Лозанне русского ревизора?! Я уж не говорю о том случае, когда ваше неумение владеть собой оттолкнуло от вас и озлобило ребенка Кинкелей. Или это тоже нужно причислить к вашим заслугам?!

Бледная Хильда сидела неподвижно, уставившись на разгневанного шефа сощуренными глазами, только пальцы в красном маникюре быстро-быстро мяли нитку жемчуга на шее. Сейчас она его ненавидела и не стремилась скрыть этого.

Поостыв и помолчав, недовольный собой за внезапный срыв. Эссен сухо сказал:

— Возлагающееся на вас задание состоит в следующем. С сегодняшнего дня вы поселяетесь в отеле «Централь-Бельвю» под видом богатой скучающей дамы, которая после неудачного брака — это вы сумеете изобразить натурально, — желая заполнить душевную пустоту, ищет новых знакомств и развлечений. Вы должны быть поэтому максимально общительны. И с женщинами, проживающими в гостинице, и с мужчинами. Возможно, вам удастся познакомиться с господином Шардоном. Это позволило бы вам наблюдать за ним открыто, а не украдкой, что он быстро заметит. Так или иначе, в отеле он будет у вас на виду. Главное, что вам надлежит выяснить, — нет ли у мсье Шардона сообщников. Я не думаю, что, выполняя такое задание, он действует в одиночку. У него должны быть помощники. Запоминайте всех, с кем он соприкасается в отеле, не исключая прислуги, присмотритесь к этим людям, прислушайтесь к разговорам. За пределами гостиницы наблюдение возьмут на себя другие наши люди. Они выследят места явок и связных, если таковые имеются. О ваших наблюдениях будете докладывать мне по телефону ежевечерне в двадцать два часа, не считая экстренных сообщений, которые вы обязаны доводить до моего сведения немедленно, отыскав меня, где бы я ни находился. На сегодня это все. У вас есть ко мне вопросы? Отлично… Желаю успеха, и поезжайте! А мне еще предстоит срочная работа.

Хозяин дома примиряюще улыбнулся, но обиженная гостья словно бы не заметила. Холодно простившись, она быстро накинула на себя плащ и вышла в сопровождении Пауля. Когда автомобиль с ними выехал за ограду, Эссен запер ворота, вернувшись в дом, сварил кофе и сел за доклад для Шелленберга.

В этот же ранний утренний час из подъезда лозаннского отеля вышел низенький крепыш с квадратными плечами и рыжевато-седыми прокуренными усами. На сгибе руки у него висел плащ, во рту торчала кривая дымящаяся трубка. Мужчина постоял на пустынной мостовой, пощурился из-под рыжеватых кустиков бровей на яркое солнце, поднявшееся над дальними горами за озером, потом быстрой валкой походочкой пересек улицу.

Фонтэн спешил на женевский поезд, везя с собой написанный ночью Леонидом доклад для Центра. В Женеве капрал пошлет это сообщение через своего радиста и дождется из Москвы инструкций.

Ночью, когда Рокотов пришел к Луи в отель, они мучительно размышляли над тем, как вытащить Кинкелей из капкана, как парализовать действия германской агентуры и сохранить лозаннскую группу. Хотя общая задача им была ясна, однако положение было сложным, силы и возможности противостоящих сторон столь неравны, что в своем донесении руководству Леонид наряду с конкретными предложениями по делу откровенно высказал и сомнение в успехе операции. Без дополнительного подключения людей Папаши Рокотов считал борьбу обреченной и просил у Центра помощи.

Свое ночное свидание с Папашей Леонид провел с предельной осторожностью. Прежде чем подойти к отелю Луи, он покружил по улицам, проверяя, нет ли кого позади, — синий сумеречный свет маскировочных фонарей помогал не только ему, но и преследователю. Возвращаясь к себе уже на рассвете, он опять мобилизовал весь свой опыт и внимание — ничего подозрительного не заметил. По-видимому, ночью наблюдения за ним не было. Теперь Рокотов знал, чье задание выполнял тот красивенький хлыщ, крутившийся возле кафе на набережной, а потом тащившийся за ним всю дорогу до «Централь-Бельвю». Следить незаметно этот тип явно не умел, и Леонид, решивший после того, как его сфотографировали на вилле Кинкелей, что им заинтересовалась швейцарская полиция или контрразведка, подивился, до чего непрофессионально их агент ведет наблюдение. Наверно, новичок. Уйти от него не составляло труда, но Рокотов не стал этого делать. Пусть следят — главное, что он это знает. Все равно он обязан остаться в Лозанне.

Сообщив Фонтану о начавшейся слежке, Рокотов решил сократить с ним контакты до минимума. А чтобы сбить противника с толку, он еще накануне завел знакомства с постояльцами «Централь-Бельвю»: с пожилым приветливым господином, оказавшимся юристом из Берна, и привлекательной молодой дамой, поселившейся в номере на том же этаже, что и Леонид. Пусть агенты гадают, кто из них его помощник. Главное — полностью изолировать от слежки Папашу.

Позавтракав в ресторане, Рокотов зашел в бар, в бильярдную, прогулялся по улице. Давешнего красавчика, которого он засек по пути от кафе к гостинице, не было. Значит, наблюдение передали другому. Если он еще не появился, то вскоре появится. Природная наблюдательность, отточенная за годы работы, почти никогда не подводила Леонида: «хвосты» за собой, если они были, он обнаруживал безошибочно. Надо постараться «наколоть» их агента, как только тот начнет наблюдение.

Около часа дня Рокотов позвонил Кинкелям. В двенадцать Вера Сергеевна должна была встретиться с курьером для получения свежей информации и теперь, очевидно, уже дома. Трубку, однако, взял «заболевший» Герберт: в университет профессор, конечно, не ездил. Леонид справился о его здоровье, Герберт поблагодарил, сказав, что чувствует себя гораздо лучше, жена вернулась из города, выполнив поручение, вечером они ждут господина Шардона, как условились. Леонид обещал быть ровно в восемь вечера. Учитывая, что подслушивающая аппаратура на вилле не только записывает их диалог слово в слово, но и фиксирует интонации, они провели разговор в нужном ключе. Рокотов знал, что сведения, принесенные сегодня Верой Сергеевной от Хосе, уже выхолащиваются теми, кто сидит в подвале, ценная военная информация превращается в дезинформацию, и пока этому помешать нельзя. Вечером Зигфрид покажет ему уже измененный немцами текст, они оба притворятся, что все в порядке, и отправят по радио всю эту чушь в Москву. Сознавать такое было горько. Одно утешало: теперь Центр знает, что его обманывают, что враг руками Зигфрида ведет с ним радиоигру.

Они столкнулись лицом к лицу в холле гостиницы. Она стояла у конторки портье, подав свой паспорт и ожидая, пока служащий впишет в книгу регистрации ее фамилию. А он подошел, чтобы вручить портье ключ от своей комнаты. Они смотрели друг на друга несколько дольше, чем позволяли нормы приличия для незнакомых людей. Какие-то секунды. Потом оба отвернулись. Он направился к выходу из отеля, она протянула руку за своим паспортом.

Хильда-Сюззи задержала взгляд на мужчине потому, что сразу узнала в нем Шардона-Ришара: точная копия фотографии, лежавшей у нее в сумочке. Она прекрасно запоминала лица. Хильда успела заметить, на какой гвоздик повесил ключ портье: ключ с бляхой еще покачивался под № 83. Да, так и есть — комната господина Шардона. Без сомнения, это он! Высокий брюнет, густая шевелюра волос. Лицо худое, смуглое, темные смелые глаза. Зевнув, Хильда обернулась, как бы рассматривая холл и посетителей. Ее «объект» широким энергичным шагом пересекал вестибюль, приближаясь к выходной двери. Вот и руки — длинноватые даже для такого роста, узкие в запястьях, отметила Хильда. Да, конечно, он! Сфотографировал его Франц, правда, в другом костюме — в спецовке электромонтера, но это один и тот же человек: господин Шардон-Ришар. Хильда обрадовалась: зверь выбежал прямо на ловца! Хотя в первое мгновение она испугалась: только вошла в отель, а он тут как тут — нос к носу. Мелькнула даже мысль, не следят ли за ней его люди. Пустяки, просто удар по нервам…