– Можете ли вы рассказать о пьесе, в которой играли в сороковом году?
– задал вопрос Мейер.

– Рассказывать особо нечего, - сказал Коэн.
– Я в ней участвовал просто для развлечения. Я учился на филологическом факультете и еще не очень хорошо понимал, чем хочу заниматься, так что пробовал все помаленьку. Я около года состоял в этой труппе.

– Вы были актером?

– Да, а потом написал скетчи для ревю, которое мы ставили.

– Когда это было?

– После постановки «Долгого возвращения». Кажется, в сорок первом.

– А другие актеры? Вы их помните?

– Послушайте, прошло столько лет, - ответил Коэн.

– Ничего особенного? Какое-нибудь происшествие? Ссора или просто слишком оживленный спор?

– Насколько я помню, ничего такого. Все шло как по маслу. Мне кажется, мы хорошо ладили.

– В этой пьесе играли три девушки, - сказал Карелла.
– С этой стороны никаких недоразумений?

– Как это?

– Ну, двое ребят, которые влюбились в одну девушку, или что-то в этом роде?

– Нет, ничего в этом роде, - ответил Коэн.

– Итак, ничего особенного не произошло?

– Не припоминаю. Это был типичный университетский спектакль. Все хорошо ладили друг с другом.
– Коэн заколебался.
– Была даже вечеринка после спектакля.

– Ничего ненормального на ней не случилось?

– Нет.

– Кто там был?

– Актеры, технический персонал и еще профессор Ричардсон, художественный руководитель. Он ушел очень рано.

– А вы когда ушли?

– В самом конце.

– В котором часу?

– Сейчас уж и не помню. На следующий день рано утром.

– Кто еще оставался до самого конца?

– Нас было пятеро или шестеро.
– Коэн пожал плечами.
– Скорее - шестеро.

– Кто были эти шестеро?

– Трое ребят и три девушки, которые играли в спектакле. Хелен Стразерс и другие.

– А ребята?

– Тони Форрест, Рэнди Норден и я.

– И все было нормально?

– Мы были так молоды, знаете ли, флиртовали по разным комнатам. А потом разошлись по домам.

– Хорошо. Что вы делали после окончания университета? Воевали? Какой род войск?

– Наземные, пехота.

– В каком чине?

– Я был капралом.

– А чем конкретно вы занимались?

Коэн заколебался.

– Я… - Он пожал плечами.
– Я же вам сказал, я был в пехоте.

– А что вы делали в пехоте?

– Я был снайпером, - произнес Коэн.

Воцарилось молчание.

– Да, я понимаю, какое это может произвести впечатление.

– И какое же, мистер Коэн?

– Ну не считаете же вы меня совсем идиотом! Я знаю, что человек, совершивший все эти преступления, отличный стрелок… Снайпер.

– Да, вот именно.

– Я ни разу после демобилизации не притрагивался к ружью, - сказал Коэн.
– И никогда больше не притронусь. Потому что это мне не нравилось: прятаться для того, чтобы убивать.

– Но вы были первоклассным стрелком, не так ли? А сейчас вам случается стрелять?

– Я вам сказал, что…

– На охоте, я имел в виду. Спортивная стрельба, а?

– Нет.

– Мистер Коэн, у вас есть ружье?

– Нет.

– Револьвер?

– Нет.

– Вы когда-нибудь пользовались оптическим прицелом?

– Да, в армии.
– Коэн помолчал, потом заговорил снова: - Вы ошиблись адресом. В настоящее время если я и заставляю людей умирать, то только от смеха, показывая им какой-нибудь трюк, и только так.

– Мистер Коэн, - спросил Мейер, - где вы живете? Мы хотели бы взглянуть на вашу квартиру, если вы не возражаете.

– А если я откажусь?

– Тогда нам придется брать ордер на обыск.

Коэн порылся в кармане и оросил на стол связку ключей.

– Мне нечего прятать, - сказал он.
– Ключ с круглой головкой открывает дверь дома, а бронзовый ключ - от квартиры.

– Адрес?

– Сто двадцать семь, Северный Гаррод, квартира четыре «С».

– Мы дадим вам квитанцию за ключи, мистер Коэн, - сказал Карелла.

– К шести вы кончите?
– спросил Коэн.
– У меня свидание.

– Да, конечно. Благодарю за помощь.

– Я хотел кое-что спросить, - сказал Коэн.
– Если этот тип и вправду хочет всех нас поубивать, то кто поручится, что не я следующий в списке?

– Вы хотите охрану?
– спросил Карелла.
– Мы можем предоставить ее вам.