– Пока нет, – ответил вместо Кондрата священник. – Но я ему уже передал с оказией печальную весть о гибели его сына.

– Вот не было печали… – покачал головой парень.

– Что, не жаждешь увидеть старика?

– Я же даже не помню, как он выглядит, – как можно более наивно улыбнулся наш герой.

– Понятное дело. Но ты не беспокойся. Он вряд ли до весны появится. Мужчина он занятой. Сейчас же сбор урожая на носу. Ему не до путешествий. Потом зима – не лучшая пора для его немалых лет. Да и в поход царь наш Государь против татар вроде как собирается. Вряд ли Семена отпустят. А весной смотр. И ему, как и всем поместным дворянам надлежит на него явиться. Вот после смотра, ежели надумает, то приедет.

– Если сможет, – добавил Кондрат. – Может на береговую службу заступит. И тогда только летом. По этому году, слышал я, он весной, сразу после смотра заступал. Значит весенний он.

Андрейка кивнул.

Он знал о том, что на береговую службу заступают в две смены. Половина дворян по весне, а вторая – летом и далее до осени. Береговую службу – значит на Оку для защиты державы от набегов татарских. И уходить с нее никто не решится. Даже если дома беда. Ибо первейшее дело эта служба. Такое не простят.

Потихоньку разговор утомил всех. И Андрейка предложил «дядьке Кондрату» «сабельками побаловаться».

– … а то я ведь совсем ей не умею махать.

– И то верно, – кивнул уже не молодой поместный дворянин и они вышли на полянку.

Тренировочного или учебного оружия у них не было. Поэтому работали боевыми. Осторожно. Медленно. О чем сразу условились.

Просто чуть-чуть постучали.

Кондрат Кобыла делал вид, что учит, а Андрейка – что учится. То есть, один показывал и рассказывал самые азы. А паренек старательно их повторял. Ничего такого. Просто хоть какая-то забава. И польза, ибо для столь слабого тела, каковым обладал наш герой любая тренировка на пользу. Тем более с живым оппонентом, когда можно хоть немного отработать сбивы ударов.

– Эх… – вернувшись к костру к землянке, произнес Андрейка, – где бы мне найти товарища такого, чтобы вот так – упражняться? И с сабелькой, и с копьем.

– Так навещай соседей, – пожал плечами Кобыла. – Мало кто откажется – дело-то стоящее.

– А нет ли в Туле увечного из числа старых, но опытных послужильцев? Чтобы и сабелькой умел, и копьецом, а в походы ходить не мог?

– Так Петр Рябой на паперти сидит, – заметил Афанасий.

– Да ну, – отмахнулся Кондрат, который явно этого Рябого не ценил.

– А чего сидит? – осведомился Андрейка.

– То мне не ведомо. Сказывает, что послужильцем был. Да хозяина его побили татары. А сам он едва ноги унес.

– И что же не идет послужильцем к кому еще?

– А никто не зовет. Стар он уже. Да и чужой здесь. Сам болтает, что из-под Рязани. Но то точно никто не ведает.

– И тебе его брать не след. Я поищу. Может сыщу кого из охочих. А эту воровскую рожу стороной обходи. Вот те крест – брешет. Не послужильцем он промышлял, а татем лихим. Видать на старости лет решил грехи отмаливать.

– Если татем, то чего не донесли?

– А он у нас не шалит, – твердо произнес Афанасий. – И что татем был – лишь домыслы. Я его как-то расспросил, а потом у знакомца из Рязани о тех людей поспрошал.

– Ездил?

– Грамотку послал. Так те люди действительно от татар погибли в один год. В тот год многие Богу душу отдали. Брешет ли Петр али нет – не ведомо. Однако же тихий он. Верно живет болью былых лет.

– Это когда волком на других не смотрит, – буркнул Кондрат…

1552 год, 12 августа, где-то на реке Шат

Отец Афанасий с Кондратом и служкой уплыли на утро. После завтрака. Из-за чего Андрейке пришлось пропустить свою утреннюю тренировку, чтобы не вызывать ненужные пересуды. Так ведь было не принято, да и тренировка сама по себе могла вызвать массу вопросов. Хотя критическая масса странностей и так уже накопилась изрядно. Но пока плотина удерживала этот «паводок». И наш герой не хотел усугублять и без того сложную ситуацию.

Люди во все времена в основе своей любят и ценят только тех, кто решает их проблемы. И очень болезненно воспринимают тех, кто эти проблемы не решает, а живет лучше. «Делиться надо!» Эту аксиому парню с детства доносил его отец, показывая на примерах, к чему приводит безудержная сепарация и противопоставления себя другим. По этой причине Андрейка не видел ничего плохого в том, чтобы помочь коллективу, с которым ему придется жить и вести дела до самой смерти. Пугало его не это, а то, как коллектив воспримет эту помощь.