Шрифт:
Волки же, как оказалось, никуда не ушли. Либо если и ушли, то недалеко. Поняв, что парень ранен, они атаковали. Все вместе.
Прыжок из тьмы.
Взмах саблей.
Шаг в сторону.
Еще прыжок.
Еще взмах и отход.
А вот от третьего уклониться не удалось. Он, видимо, сообразил, что надо бросаться не на то место, где парень стоит, а туда, куда он отходит. Поэтому Андрейка в последний момент прикрылся левой рукой, на которой волк и повис, сомкнув на ней челюсти.
Еще удар. Еще. Еще.
И на руке Андрейки осталось только одна голова волка, потому что шею ему он перерубил. Глаза этого «серого» последний раз моргнули и подернулись мутной пеленой.
– Победа… – тихо прошептал отрок, отчетливо бледнея. Два укуса – это серьезно. Во-первых, это больно. ОЧЕНЬ больно. Во-вторых, кровопотеря. В-третьих, угроза заражения.
Разжав челюсти мертвого волка, он безвольно опустился на волосатую тушу. Если бы там, за плетенем, таился еще хотя бы один волк – все, ему конец. Он не сумел бы больше встать.
Минут пять парень сидел в полной тишине, пытаясь совладать с болью и мандражом, который на него накатил после боя. А из темноты никто не лез кроме ночной тишины и прохлады.
Наконец дверь землянки открылась и оттуда появились Устинка с Егоркой, держащие в руках топоры.
– Жив, хозяин?
– Жив. Только покусали…
– Ох-хо-хо… – покачал головой Егорка, подсчитав количество волосатых трупов.
– Боже ж ты мой, – согласился с ним Устинка, указав рукой на вожака, огромная туша которого лежа у очага. Без шуток огромная, похожая по своим размерам больше на какого-то лютоволка из «Песни льда и пламени», чем на обычного «серого».
– Это еще что за чудище?
– Большой волк… – тихо прошептал Андрейка. – Только глаза умные. Слишком умные для волка.
– Волколак что ли?
– А чего он шкуру не сбрасывает? Говорят, что после смерти они обратно в человека обращаются.
– Значит брешут. Много ли ты видел волколаков?
– Голодный, а мясо брать отказался. – разочарованно заметил Андрейка.
– Значит человеческой кровушки жаждал.
– Это не он тебя цапнул?
– Нет. Обычные. К счастью.
– Отвел Господь! – с облегчением произнес Егорка и перекрестился вместе с Устинкой, который полностью с ним согласился.
– Отвел… только зачем волколаку стаю волков собирать?
– Совсем, верно, озверел…
Глава 4
1552 год, 4 декабря, где-то на реке Шат
Волки…
Сколько с ними связано сказок и мифов? Не перечесть. Более сказочным и мистифицированным персонажем на Руси был только медведь. Из-за чего в народной среде о «серых» бытовало огромное количество всякого рода предрассудков разной степени бредовости. Однако так случилось, что Андрейка еще там, в XXI веке смог уяснить максиму [41] Бисмарка. Ту самую, в которой говорилось: Никогда столько не лгут, как во время войны, после охоты и до выборов.
41
Максима – небольшой текст нравственного содержания, призывающий к самосовершенствованию и самовоспитанию.
К чему все это?
Андрейка не был охотником, но отец, когда занимался его воспитанием, какое-то время уделил вопросам выживания парня в дикой природе. Мало ли так случится, что он туда попадет? Всякое в жизни бывает. Вот. Поэтому-то парень и знал, как отличить вожака волков от остальных. И понимал реальную угрозу, которая исходить от этих животных. Реальную, а не мнимую или там сказочную, уходящую корнями в байки.
В обыденном сознании волк – это смертельно опасное создание. И это действительно так. Но есть нюансы.
Все дело в том, что волк всю свою жизнь специализируется на охоте на мелких и средних травоядных животных. И это накладывает на него определенный отпечаток. Так сказать, производит профессиональную деформацию. Из-за чего он на людей если и нападает, то преимущественно на женщин или детей. Да и то – редко. Взрослых же мужчин он старается не трогать.
Почему?
Потому что эта добыча не только не привычная для него, но и очень опасная. Волки в дикой природе человека боятся и стараются с ним не связываться. Это вызвано тем, что еще в каменном веке наши далекие предки сумели потеснить волков с вершины пищевой пирамиды, активно с ними конкурируя, ибо как охотники находились в одной и той же экологической нише [42] . Древний человек не только охотился на традиционную добычу волков, лишая их пищи, но и самих волков промышлял. Ведь у них очень неплохой мех. Вонючий, ну так и что с того? Люди, когда вспотеют, тоже не фиалками благоухают. Так или иначе, но у волков сформировалось настороженное, опасливое восприятие человека очень давно. И оно никуда не подевалось с годами.
42
Биологическая ниша – место, занимаемое видом в пищевой пирамиде в рамках среды обитания.
Определенную негативную роль в этом уязвимом положении играла еще и тактика, с помощью которой волки охотились. Что эти «блохастики» как правило делали? Догоняли жертву и старались ее окружить. После чего, улучшив момент, старались наброситься на нее сзади. Да не просто так, а так, чтобы ухватить ее зубами за шею. Волк эе не собака. Целенаправленно за ноги-руки кусать не станет. Ему же не испугать свою жертву нужно, а убить. Причем убить с наименьшим риском для себя. Он живет охотой и ему получать травмы на охоте строго противопоказанно. Ведь волкам охотиться нужно и сегодня, и завтра, и послезавтра. А получив травму, это может оказаться затруднительным. Из-за чего слишком неосторожные животные быстро и безжалостно отсеивались естественным отбором. Ведь оказаться «намотанным на гусеницу» вцепившись в лодыжку какого-нибудь лося можно только в путь. Да, укусил. Да, в итоге завалили его. Но волку от этого не легче, так как весь переломанный и с отбитыми внутренними органами. Поэтому выживали только те особи, которые во время охоты, даже будучи сильно голодными, вели себя осторожно. Из-за чего эта карусель, сопряженная с наскоками сзади, при охоте могла длиться очень долго. Достаточно для того, чтобы жертва сумела уйти или получить помощь.