– Ты говоришь путано.

– Я делаю тебе предложение.

– Нищему? – усмехнулся Петр.

– Я много за тобой наблюдал. Не знаю, почему ты тут сидишь. Но ты такой же нищий, какой из меня тополь.

– Отстань. – покачав головой произнес Петр и протянул ему полушку обратно. – Я хочу тихо дожить свой век.

– А может ты хочешь снова сесть в седло?

– Иди к черту!

– Ну смотри сам, – усмехнулся Андрейка. И ушел. Уронив на землю монетку, так ее и не приняв назад.

Но недалеко ушел. Просто дотопал до подворья отца Афанасия и сел у его дома на лавочку. Прикрыл глаза и задремал… или, во всяком случае, сделал вид, что это сделал.

Где-то полчаса спустя рядом сел Петр.

– Я тебя ненавижу. – тихо произнес он.

– Бывает.

– Как ты понял, кем я был?

– Отец Афанасий сказал.

– Вот зараза!

– Он не назвал настоящего имени и подробностей.

– Он же обещал! Вот…

– Почему? – перебил его Андрей.

– Жена, дети, брат малой и мать.

– Убили?

– Я должен был умереть, чтобы дать им жить.

– Долги?

– Не важно. Просто я должен был умереть. Для всех. А руки наложить духу не хватило.

– Хорошо. Но как я узнаю, что ты мне подходишь?

– А то ты не знаешь, – криво усмехнулся Петр.

– Мне понадобятся… – начал перечислять Андрейка профессии, которые, по его прикидкам были бы очень полезны в его новом поместье. В том, что пообещал воевода. – Ты знаешь, кого я могу пригласить?

– Сколько денег?

– Сейчас – тридцать рублей могу положить. По весне будет еще.

– Мне нужно привести себя в порядок. – чуть помедлив, произнес Петр.

– Рубля хватит? – поинтересовался Андрейка, кинув ему небольшой кошелек, в котором лежало две сотни сабляниц.

– С лихвой. – усмехнувшись, ответил он, поймав кошелек. Достаточно бодро вскочил со скамейки и быстро удалился.

– Интересный человек, – произнес дед, что, как оказалось, наблюдал за всей этой сценкой с самого начала.

– Понял кто он?

– Я его знаю. Давно это было.

– Знал, – поправил его Андрейка и перекрестился. – Царствие ему небесное.

– Знал, – усмехнувшись, согласился дед и повторил за внуком крестное знамение. – И земля пухом.

– Не осуждаешь?

– Тебе нужен кто-то в помощники, – пожал плечами дед. – Не знаю, что ты задумал, но с этими остолопами Устинкой да Егоркой особо каши не сваришь. Умишком слабы. Хотя я бы с ним не связывался.

– Кровь?

– Кровь.

– Я думаю, что он ее искупил. Столько лет на паперти в голоде, холоде и лишениях.

– Ты берешь его под свою руку. Тебе за него и ответственность нести. Если узнают – с тебя спросят. И будут в своем праве.

– Большие силы?

– Мы защитить не сможем.

– Так чего ты меня не остановил?

– Они давно его не ищут. А человечек он полезный. Как ты догадался, что он не нищий.

– Осанка и взгляд.

– Ясно… – кивнул дед и сел рядом. – Сам-то готов? Завтра свадьба.

– Это проклятье, а не свадьба! Где вы были раньше? Почему не подсказали, как себя вести? Как поступать с Петром? Я же ни черта не знаю!

– Не ной. – усмехнулся дед. – Все мы совершаем ошибки. Или думаешь, я не сожалею о том, что оставил твоего отца тут одного. Да, приглядывал. Да, кому надо правильные слова сказал. Но… Его ведь как ребенка загнали в кабалу. Почему он не пришел ко мне? Почему не попросил помощи? Ладно… что сделано, то сделано. Нужно жить дальше.

– Так ты думаешь, что Петр Глаз прав?

– Еще чего! – раздраженно фыркнул дед. – Я не знаю, о чем они договаривались с твоим отцом. Да и никто не знает, ибо видаки все умерли. Но если Петр не солгал, и деньги Прохор взял у него как он и сказывал, то после его смерти долг перешел на тебя. Но тебе же в тот момент было пятнадцати лет [75] . А это значит, что? Правильно. Долг ложился на наш род. И я, как его глава, должен был держать ответ. А ты – чист. Это не считая того, что он, мерзавец, потребовал прибыток с якобы данных денег в рост. Прилюдно! За это его надо было гнать взашей из поместных дворян, а имущество пустить в разгон [76] . За то, что пытался ограбить сироту соратника – бить плетьми нещадно! За те же двадцать пять рублей, что он наложил на тебя сверху – вообще головы лишить. Ибо только судья штрафы может налагать. А он, червь поганый, на что покусился?! На цареву власть?! Ведь только Государь наш право имеет судей ставить да суд вести.

– Но как он решился, если все так плохо?

– Мы далеко, а ты тут один. Уступил бы. Дал бы слабину. Признал бы. И враз оказался у него в кабале. А ты обычаев не знаешь, легко впросак попал бы. Мог и в холопы угодить. И вытащить из них мне бы было тебя очень непросто.

– Зачем это ему? Ведь мог головы решиться и семью сгубить.

– Он мертв. Уже не спросишь ответа. – пожал плечами дед. – Говорят, что Петр метил в сотники и ему нужна была поддержка, помощь.

– Так в Туле, не в Коломне.