Как пали могущественные мира сего! Герцога Л заметили прогуливающимся с детской коляской по Мейфэру! Авторы сожалеют, что поблизости не нашлось ни одного художника, чтобы увековечить в масле этого мужчину, известного благодаря своим жестоким кулакам...

Светская колонка в "Еженедельном куранте",

26 апреля 1833 год.

Нет ничего хуже жёлтой прессы. И не важно, что он сделал на ней состояние.

Дункан Уэст сидел в своей конторе на Флит-стрит, обдумывая очередной номер "Скандальной хроники".

Много лет назад эта газета стала его первым деловым предприятием, когда он впервые появился в Лондоне. Уэст начал издавать её, желая извлечь выгоду из нелепого пристрастия высшего общества к нарядам и ухаживаниям, скандалам и мерзавцам. И из повсеместного интереса простых людей к жизни высшего общества.

Задумка оправдала ожидания, первая газета принесла ему уйму денег, благодаря которым он смог начать издавать свою вторую, намного более стоящую газету, "Новости Лондона". Однако его всегда удивляло и обескураживало, почему скандалы всегда продавались и будут продаваться лучше, чем новости, и волновать сильнее, чем искусство.

Уэст чувствовал себя худшим из лицемеров, в конце концов, он должен был благодарить жёлтую газету за то, что она позволила ему создать империю, но ненависть к ней не ослабевала. Обычно Дункан не интересовался содержанием "Скандальной хроники", поручив заниматься всеми делами своему заместителю. Но сегодня передовицу раздела “Скандал сезона” написал и разместил лично Уэст. Это был его вклад в замужество леди Джорджианы Пирсон.

Он просмотрел текст, проверяя, нет ли опечаток или неудачного выбора слов. В отличие от большинства тех женщин, кто покорился судьбе, эта леди выжила благодаря смекалке, уму и безрассудству.

Нет. Ни одно из этих трёх слов не подходило. Хотя они и отражали суть Джорджианы, сливкам общества не было до них никакого дела. В самом деле аристократы не слишком ценили те черты характера, которые делали эту даму столь привлекательной.

И будь он проклят, если она не была невероятно очаровательной.

Ему бы хотелось свалить всё на поцелуй. Уэсту не следовало целовать Джорджиану, и уж тем более не следовало позволять ситуации выходить за рамки целомудрия.

Но в этой женщине не было ничего целомудренного. И соблазнительный образ Анны не имел к этому отношения. Его привлекала именно Джорджиана, свежесть лица, блеск глаз. Когда он держал её в объятиях в казино, ему хотелось сорвать нелепый парик, распустить светлые волосы и заняться любовью с настоящей женщиной, скрывающейся под помпезными и подбитыми ватой одеждами.

Искусственные формы были ей совсем ни к чему.

Она и так обладала идеальными.

Уэст поёрзал на стуле, снова сосредоточившись на листке, который держал в руке. Выбросить Джорджиану из головы не получалось, поскольку она являлась предметом проклятой статьи.

Несколько росчерков ручки с красными чернилами, и смекалка превратилась в обаяние, ум– в элегантность, а безрассудство– в изящество. Новые эпитеты подходили Джорджиане, но не отражали её сути с той же точностью, как предыдущие.

Как и другие: красивая, завораживающая, невыносимо соблазнительная.

Не такая, как кажется.

Он положил черновик на стол и откинулся назад, закрыв глаза и прижав большой и указательный пальцы к переносице. Она представляла для него опасность. Слишком большую. Нужно поручить связанные с ней дела кому-то другому и поклясться никогда больше с ней не встречаться.

– Сэр.

Он поднял глаза и увидел в дверях Маркуса Бейкера, своего секретаря и правую руку. Уэст жестом пригласил его войти.

– Входи.

Мужчина положил на стол стопку газетной бумаги, поверх которой лежала охапка конвертов.

– Завтрашние новости и сегодняшняя почта, – сказал Бейкер, прежде чем добавить: – И говорят, что виконт Голворт должен тысячи "Падшему ангелу".

Уэст покачал головой.

– Это не новость.

– Он пытается выдать свою дочь замуж за богатого американца.

Он встретился взглядом с секретарём.

– И?

Бейкер кивнул на большой конверт на столе.

– Чейз прислал доказательства, что виконт мухлюет на скачках.

– Из этого может получиться интересная новость, – сказал Уэст, вскрыв конверт и обратив внимание на стопку бумаг внутри.

Поразительно, о скольких вещах знал Чейз.

– Голворт очень рассердил Чейза, – неодобрительно проговорил Уэст.

– "Ангел" не любит, когда ему не возвращают долги.

– Вот почему я всегда очень старался их там не заводить, – рассеяно сказал Уэст, откладывая доказательства в сторону и переключаясь на записку, венчающую кипу конвертов. Он вытащил её из остальной корреспонденции и потянулся за ножом для бумаги. Когда Уэст сломал печать и прочитал простое сообщение, его охватило неприятное ощущение.