Брови Темпла поползли вверх.

– И это единственная причина, по которой ты не считаешь его приемлемым кандидатом?

Проклятье. Она совсем не это имела ввиду.

– Нет, – ответила Джорджиана. – Но вам лучше не забывать, что мне нужен титул. И я уже выбрала подходящего кандидата. Лэнгли не станет вмешиваться в мои дела.

Кросс рассмеялся.

– Ты говоришь, как злодей из романа.

Судя по тому, куда двигался разговор, она начинала чувствовать себя настоящей злодейкой.

– Уэст талантлив, богат, и Пенелопа считает его красивым, – словно не слыша её слов, добавил Борн. – Хотя я понятия не имею почему, – ворчливо добавил он.

– Пиппа рассуждает так же, – сказал Кросс. – Она называет этот факт эмпирическим. Сам бы я не доверял взрослым мужчинам с таким цветом волос.

– Кто бы говорил о цвете волос, – поддел Темпл.

Кросс смущенно провёл рукой по своим рыжим локонам.

– Не суть. Не меня Чейз считает красивым.

– Если вы не заметили, то я всё ещё здесь, – сказала она.

Им, похоже, было всё равно.

– Он блестящий бизнесмен и богат, как король, – добавил Борн. – А если бы я был азартным человеком, то поставил бы на то, что он, в конце концов, займёт место в Палате общин.

– Но ты не азартный человек, – заметила Джорджиана. Как будто это могло его остановить.

– Ему и не нужно быть. Я поставлю на это свои деньги, – сказал Кросс, – с радостью запишу ставку в книге.

Книга ставок "Падшего ангела" была легендарной, она представляла собой огромный том в кожаном переплёте, в котором содержался перечень всех ставок, сделанных в казино. Члены клуба могли записать туда абсолютно любое пари, а "Ангел" выступал в качестве свидетеля, что стороны выплатят любые причудливые выигрыши, о которых договорились, и брал за это свой процент.

– Ты не записываешь свои пари в книгу, – напомнила Джорджиана.

– Сделаю исключение, – встретившись с ней взглядом, ответил Кросс.

– Поставишь на то, что Уэст будет баллотироваться в парламент? – спросил Темпл.

– Это меня нисколько не волнует, – ответил Кросс, бросая карту на стол. – Ставлю сотню фунтов на то, что Уэст снимет с Чейза проклятье.

Джорджиана прищурилась, посмотрев на рыжеволосого гения и вспомнив другой спор. Когда-то она заключила похожее пари. И победила.

– Тебе не повезёт так, как мне, – сказала она.

Он ухмыльнулся.

– Хочешь поспорить?

Джорджиана пожала одним плечом.

– С радостью заберу твои деньги.

– Ошибаешься, – вмешался Борн. – Уэст явно положил на тебя глаз. Ставка сыграет.

– По крайней мере, он точно положил глаз на Анну, – поправил Темпл.

– Вопрос времени, когда он сложит два и два и обнаружит, что Анна - это Джорджиана. Особенно теперь, когда он... – Борн махнул рукой в её сторону. – Снял пробу, так сказать.

Всё, достаточно.

– Во-первых, он не снял никакую пробу. У нас был только поцелуй. А во-вторых, он уже знает, что Анна и Джорджиана - это один и тот же человек.

Трое её партнёров потеряли дар речи.

– Ну что ж. Чудо из чудес, я заставила вас троих замолчать. Весь остальной Лондон будет потрясен до глубины души, узнав, что владельцы "Падшего ангела" - не более чем болтливые сороки, – добавила она.

– Он знает? – первым придя в себя, переспросил Кросс.

– Знает, – подтвердила Джорджиана.

– Боже, – проговорил Борн. – Откуда?

– А это имеет значение?

– Имеет, если и остальные тоже знают.

– Больше никто не в курсе, – успокоила она. – На лицо Анны никто не обращает особого внимания. Всех интересуют другие её прелести.

– Но Уэст обратил. Как и на лицо Джорджианы... и понял правду, – возразил Темпл.

– Да.

Она чувствовала себя виноватой. Как будто могла изменить ситуацию. Хотя, возможно, действительно могла.

– Тебе не следовало его впутывать, – сказал Борн. – Он слишком быстро соображает. Конечно, Уэст обнаружил правду. Это должно было случиться. Скорее всего, он всё понял в тот момент, когда согласился помочь заполучить Лэнгли.

Джорджиана не ответила.

– Но про Чейза он ничего не знает? – спросил Кросс.

Она встала из-за стола и подошла к огромному витражному окну во всю стену, на котором было изображено падение Люцифера. Тщательно подобранные сотни кусочков цветного стекла складывались в картину с огромным ангелом, в четыре раза больше среднего человека, который нёсся с небес на землю. Из главного зала клуба казалось, что он летел из света во тьму, из идеального мира в мир порочный.