Добавил, сокрушаясь, мужчина. Мария, осматривая дом, зашла в ближайшую от кухни комнату, где в углу стояла большая кровать на колёсиках, а рядом с ней деревянная тумбочка, на которой, опёршись о стену, стояло огромное зеркало.

– Как, у вас хорошо? Дядь, Коль?

Проговорила она, зачарованно. А Николай Николаевич, стоявший за её спиной, улыбаясь ответил:

– Ну и ладненько! Слава богу, что тебе понравилось! Где и что находится, я тебе объясню потом, а сейчас, давай-ка позавтракаем.

– Нет! Нет! Я не хочу!

Застеснялась девушка, но возражения, дядя Коля не хотел и слышать. Он вышел в сенцы, зажёг керогаз и поставил на него кастрюлю. Через некоторое время, они уже сидели за столом и ели щи, приготовленные, видимо с вечера. Покушав, Николай Николаевич, отставил тарелку в сторону и сказал:

– Вот что, Маша! У меня сменщик заболел, так что придётся работать каждую ночь. А ты, не бойся, ни чего. Я приходить буду только на день.

– Да вы что, дядя Коля, я и так доставила вам столько хлопот.

Поняв всё прекрасно, запричитала девушка. Но, он, остановил её жестом руки:

– Бывают, дочка разные хлопоты. Одни приятные, другие нет. Так вот, позволь мне решать, что делать.

На этом, Николаич, сменил тему, рассказывая Маше про свою жизнь. Начав с того, откуда родом.

– Я, ведь, Машенька не местный. Я из-под Минска родом. Семья у нас была шумная, весёлая. Жили, пусть не богато, но и не голодали. Отец работал на заводе, а мама дома. Шила она, ой хорошо шила. К ней, со всей округи приходили люди заказывать, кто костюм, кто юбку. Ну, естественно, отрезы оставались. А это и деньги, и продукты. А тут, война. Всё перемешала, перевернула. У всех судьбы поломала, исковеркала. Я, с семнадцати лет начал воевать. Отец, погиб в первые дни войны, под бомбёжкой. А мать и двух сестёр, потом, каратели заживо сожгли в доме. Меня в это время не было. Бог, спас! Видно не нужен я был, ему там. Вот и подался к партизанам. Потом, регулярная армия. Два ранения. Закончил войну в Венгрии. Контузило меня там. С тех пор, малость недослышу. Но, что Господь не даёт, всё к-лучшему. Как говорят люди; « нет худа без добра». В госпитале, я познакомился со своей Дашенькой.

Он головой кивнул на портрет женщины в деревянной рамке, висевший на стене. Рядом висел ещё один, где она была уже вместе с Николай Николаевичем.

– Она, работала там?

Поинтересовалась Маша.

– Да нет! Тоже, лежала, лечилась. Хотя сама, санитаркой была. Тащила на себе раненого, а рядом снаряд ахнул, взрывом и оглушило. А холод, собачий был. Провалялись они в студёной воде всю ночь. Утром только нашли. Солдатик, тот, помер. Думали, и она не выживет, но Дашенька у меня – герой.

Здесь, Николаич, посмотрел на портрет и с грустью в голосе, добавил:

– Была. А детей, не смогли завести после этого. Что-то, по-женски, сильно застудила. Родом, она с этих краёв. Селезнёвка, слышала?

Мария, кивнула головой. Эта деревня, находилась в другом конце района.

– Ну, так вот!

Продолжил он.

– Сошлись мы с ней, и после войны приехали сюда. Глянули, а у неё, тоже родных не осталось. Куда мотаться? Купили сначала времяночку, да и стали потихоньку жить. Всё было в жизни. И радости, и разочарования. Она работала в больнице, а меня, от военкомата направили учётным столом заведовать. Но всю совместную жизнь, прожили душа в душу. Единственно, о чём жалею, что не я, первым, ушёл из жизни.

И Николай Николаевич, снова посмотрел на портрет.

– Дядя Коля?

Прервав ход его мыслей, обратилась Маша к нему:

– А откуда, ты отца моего знаешь?

– А? Сашку? Он, с твоей матерью, помоложе меня будет. Кто ж его не знает? Хороший был мужик! Я, девочка, всё мужское население в округе знаю, потому что работал от военкомата. И ему, повестку, на лошади возил сразу после войны. А теперь, вот на пенсии. Устроился, сторожем. Не могу дома сидеть. Муторно, на душе. Мысли, гложут голову, как черви. Легко человека потерять, как и обидеть, труднее найти, понравиться ему.

При этих словах, он посмотрел на девушку и в который раз, сменил тему;

– Машенька! Не побрезгуй, залезь в шифоньер, выбери, что нибудь, тёплое от туда. А то побежишь, завтра, в Милену раздетая.

– Хорошо!

Ответила Маша и ей показалась, что она давным-давно знает этого человека. Необыкновенную доброту, излучал он.

Проснувшись, как всегда, рано утром, она снова прокрутила в голове события вчерашнего дня. Обида, заполнившая накануне, всё её молодое сердце, сегодня забралась далеко в душу. Прислушавшись к совету, Николай Николаевича, Мария решила помириться с матерью, объяснив ей истинное положение дел. На улице, всё так же моросил дождь. И она, натянув тёплые чулки, кофту и юбку, благо хозяин вчера, заставил всё таки выбрать что-то из абсолютно новых вещей его покойной супруги, умылась и причесалась. Стоя у зеркала закрутила косу на затылке. А потом, схватив свой плащ закрыла дверь на замок и отправилась в Милену. Дойдя до деревни, Маша подождала, пока с выгона уйдут люди, выгонявшие скотину, и подошла к дому. Сердце, бешено забилось в груди, предчувствуя не простой разговор с матерью. Но, толкнув дверь, стало не много спокойнее. Она оказалась открытой. Значит, её ждали. Елена Даниловна сидела за столом, глядя в окно. Когда вошла дочь, она даже не повернула голову.

Конец ознакомительного фрагмента.