Шрифт:
Сопоставляя письма с другими материалами (прессой, мемуарами и т. д.), включая их в единую источниковедческую цепь, мы получаем возможность высветить скрытые до поры моменты действительности, уточнить исторические, биографические и бытовые акценты, правильнее оценить степень накала и характер общественных страстей. Письмо запечатлевает эпоху на уровне её собственной рефлексии, её собственной самооценки.
Каждое письмо, полученное автором «Дневника», так или иначе становилось фактом его писательского сознания.
Вводя в научный оборот письма читателей к Достоевскому, мы получаем возможность расширить представления об идейных и личных связях писателя [88] . Не менее важно проследить «обратную связь»: воздействие «негласного» общественного мнения на процесс создания «Дневника».
Диапазон читательских писем очень велик; он отражает тематический размах публицистики Достоевского.
Подытоживая свои впечатления от писем, полученных им за год, автор «Дневника» писал, что, исходя из этой корреспонденции, «можно сделать несколько особых отметок уже на основании опыта о нашем русском умственном теперешнем настроении, о том, чем интересуются и куда клонят наши непраздные умы, кто именно наши непраздные умы, причём выдаются любопытные черты по возрастам, по полу, по сословиям и даже по местностям России» [89] .
88
Иногда даже простая просьба о подписке значит очень много:
Покорнейше прошу редакцию выслать мне «Дневник писателя» по следующему новому адресу: в Череповец (Новгород, губ.) через Рыбинск в с. Молечкино – Николаю Васильевичу Шелгунову. При сём прилагаются три почтовые марки.
Н. Шелгунов. 1 мая 77. Новгород (РГБ. Ф. 93. Разд. II. Картон 9. Ед. хр. 136).
Интересно сравнить это неопубликованное письмо Н. В. Шелгунова с фразой из также неопубликованного письма к Достоевскому П. А. Гайдебурова (1876 г.?): «С Вами очень интересуется познакомиться Шелгунов, который тоже будет на обеде» (РГБ. Ф. 93. Разд. II. Картон 2. Ед. хр. 63).
89
Дневник писателя. 1877. Март. (Похороны «Общечеловека») // Достоевский Ф. М. ПСС. Т. 25. С. 88–89.
Сам писатель, к сожалению, не сделал подобных «отметок». Однако, опираясь на его архив, мы в состоянии хотя бы частично выполнить эту задачу.
О том, «куда клонят наши непраздные умы», будет сказано ниже. Здесь же мы попытаемся расшифровать общую формулу читательского успеха «Дневника», в данном случае – его количественную сторону.
Рассмотрим всю совокупность читательских писем за 1876–1877 гг. Их общее количество равняется 192.
Корреспонденция за каждый год в численном выражении примерно одинакова: 92 письма – за 1876 г.; 100 писем – за 1877 г. (в том числе несколько помеченных 1878 г., но тематически относящихся к «Дневнику» 1877 г.); подписанных писем – 168; анонимных писем – 24 (без подписей, подписанных инициалами, с условными подписями и т. п.); 154 письма принадлежат мужчинам, 38 – женщинам.
По месту отправления эта корреспонденция распределяется следующим образом: из городов – 144, в том числе из Петербурга – 56, из Москвы – 14, из провинции – 122 (в том числе из сёл, местечек, железнодорожных станций – 27) [90] .
Цифры эти имеют, конечно, относительное значение, ибо они неполны. Вся совокупность писем не поддаётся жёсткой тематической дифференциации. В своих подсчётах мы учитывали лишь корреспонденцию, непосредственно относящуюся к «Дневнику писателя». Кроме того, есть основания полагать, что далеко не все читательские письма до нас дошли [91] .
90
Надо иметь в виду, что ряду корреспондентов принадлежат по нескольку писем.
91
Достоевский говорит о нескольких сотнях писем, полученных им за полтора года издания «Дневника», причём отмечает, что из них «по крайней мере, сотня (но наверно больше) было анонимных». А. С. Долинин утверждает, что автор «Дневника» получал до четырехсот писем в год (Достоевский Ф. М. Письма. М.—Л., 1934. Т. 3. С. 5). Если исходить из этих цифр, то следует признать, что до нас дошло около 1/4 всей корреспонденции.
Несколько десятков писем содержат просьбу о подписке. Иногда к этой просьбе добавляется краткая оценка издания. Другие послания целиком посвящены каким-то конкретным вопросам, в них содержатся отклики на те или иные главы «Дневника». Со своей стороны, корреспонденты ставят перед писателем волнующие их проблемы [92] .
Анализ эпистолярии «Дневника» в общем может дать довольно исчерпывающее представление о нравственно-психологическом уровне его читателей. Но прежде необходимо выяснить, широк ли этот круг, кого он в себя включает и каков, собственно, его социальный спектр.
92
Некоторые просьбы о подписке (1880–1881 гг.) содержат любопытнейшие отклики на последний роман Достоевского: «С нетерпением ждём суда над Митей Карамазовым» (Евг. Садовская, жена воинского начальника, г. Белебей Уфимской губ., 22 сентября 1880 г. // ИРЛИ. Ф. 106. № 29841. CCXI6.II), «За Карамазовых спасибо; а Алёшу следовало бы продолжить…» (И. М. Софийский, заведующий городским училищем в г. Перовске Сыр-Дарьинской области // ИРЛИ. Ф. 100. № 29859. CCXI6.II). Последнее письмо отправлено 24 января 1881 г. и, таким образом, уже не застало адресата в живых. Интересно, что автор письма высказывает заветное желание самого Достоевского. Подробнее см.: Последний год Достоевского. С. 36–55.
В марте 1877 г. Достоевский получил следующее письмо:
Милостивый государь Фёдор Михайлович.
Пишущий сии строки, будучи уверен, что «Дневник» Ваш расходится в почтенном количестве экземпляров, покорнейше просит Вас, если найдете возможным, сообщить о том несколько числовых данных. Да не покажется Вам странным такой вопрос: он вызван искреннейшим уважением к Вашей нового рода деятельности на литературном поприще, и отсюда – желание иметь некоторое представление о количественном распространении «Дневника» в русском обществе.
Один из постоянных Ваших читателей (неподписчиков) Н. С. Дрентельн. Офицерская улица, дом № 29, кварт. 7 [93] .93
РГБ. Ф. 93. Разд. II. Картон 4. Ед. хр. 41 (письмо датируется по почтовому штемпелю – 14 марта).
Автором этого письма был, очевидно, Николай Семенович Дрентельн, впоследствии – известный физик-популяризатор, доживший до 20-х гг. прошлого века. В 1877 г. он – еще совсем молодой человек, недавно вышедший из гимназии [94] . На конверте его письма Достоевский кратко пометил: «Известить Дрентельна. Отвечено».
Ответное письмо Достоевского до нас не дошло. Однако можно предположить, какая именно цифра была названа в этом ответе. «“Дневник писателя” на 1876 год имел 1982 подписчика, – свидетельствует Н. Н. Страхов, – и, кроме того, в розничной продаже каждый номер расходился в 2000–2500 экземплярах. Некоторые номера потребовали 2-го и даже 3-го издания, напр<имер> январский. В 1877 году было около 3000 подписчиков и столько же расходилось в розничной продаже» [95] . Надо полагать, Страхов пользовался информацией из первых рук.
94
И. И. Попов в своей книге «Минувшее и пережитое» (М.—Л., 1934. С. 39, 41) свидетельствует о знакомстве Н. С. Дрентельна с В. М. Гаршиным и его близости к народническим кругам. Любопытно, что родной дядя этого корреспондента Достоевского – Р. Л. Дрентельн – был командующим войсками Киевского округа, а с 1878 по 1880 г. – начальником III Отделения и шефом жандармов.
95
Биография, письма и заметки из записной книжки Ф. М. Достоевского. СПб., 1883. С. 300 (1-я паг.).
Страхов пишет, что январский номер «Дневника» потребовал второго издания. Достоевский не желал рисковать: первый «Дневник» вышел сравнительно небольшим, пробным тиражом, а затем, по мере распространения, последовала допечатка. Мнительный автор «Дневника» боялся поверить в успех своего предприятия.
Он тревожился, осторожничал, прикидывал, страшась сглазить начатое дело. Само дело было достаточно необычным, и у Достоевского не имелось никаких гарантий, что оно пойдет так, как ему хотелось бы. С годами автор «Игрока» научился ограничивать «безудерж» своих порывов; он рассчитывал ставки уже не столь азартно и опрометчиво, как раньше.