Море и жаворонок. Из европейских и американских поэтов XVI–XX вв.
вернуться

Кружков Григорий Михайлович
Шрифт:
VIII
Явленья ожидая жениха,Она лежит, покорна и тиха, Не в силах даже вымолвить словечка,Пока он не склонится наконец Над нею, словно Жрец, Готовый потрошить свою овечку.Даруйте радость ей, о Небеса! — И сон потом навейте благосклонно.Желанные свершились чудеса: Она, ничуть не претерпев урона,Сегодня в совершенство облекласьИ женщиной по праву нареклась.

Блоха

Взгляни и рассуди: вот блошка,Куснула, крови выпила немножко, Сперва – моей, потом – твоей;И наша кровь перемешалась в ней. Какое в этом прегрешенье?Где тут бесчестье и кровосмешенье? Пусть блошке гибель суждена —Ей можно позавидовать: онаУспела радости вкусить сполна! О погоди, в пылу жестокомНе погуби три жизни ненароком: Здесь, в блошке, – я и ты сейчас,В ней храм и ложе брачное для нас; Наперекор всему на светеУкрылись мы в живые стены эти. Ты смертью ей грозишь? Постой!Убив блоху, убьешь и нас с тобой:Ты не замолишь этот грех тройной. Упрямица! Из прекословьяВзяла и ноготь обагрила кровью. И чем была грешна блоха —Тем, что в ней капля твоего греха? Казнила – и глядишь победно:Кровопусканье, говоришь, не вредно. А коли так, что за беда? —Прильни ко мне без страха и стыда:В любви моей тем паче нет вреда.

Призрак

Когда убьешь меня своим презреньем,Спеша с другим предаться наслажденьям,О мнимая весталка! – трепещи:Я к ложу твоему явлюсь в ночиУжасным гробовым виденьем,И вспыхнет, замигав, огонь свечи.Напрасно станешь тормошить в испугеЛюбовника; он, игрищами сыт,От резвой отодвинется подруги И громко захрапит;И задрожишь ты, брошенная всеми,Испариной покрывшись ледяной, И призрак над тобойПроизнесет… Но нет, еще не время! —Не воскресить отвергнутую страсть;Так лучше мщением упиться всласть,Чем, устрашив, от зла тебя заклясть.

Пища любви

Амур мой погрузнел, отъел бока,Стал неуклюж, неповоротлив он;И я, приметив то, решил слегка Ему урезать рацион,Кормить его умеренностью впредь —Неслыханная для Амура снедь! По вздоху в день – вот вся его еда,И то: глотай скорей и не блажи!А если похищал он иногда Случайный вздох у госпожи,Я прочь вышвыривал дрянной кусок:Он черств и станет горла поперек. Порой из глаз моих он вымогалСлезу, – и солона была слеза;Но пуще я его остерегал От лживых женских слез: глаза,Привыкшие блуждать, а не смотреть,Не могут плакать, разве что потеть. Я письма с ним марал в единый дух,А после – жег! Когда ж ее письмуОн радовался, пыжась, как индюк, — Что пользы, я твердил ему,За титулом, еще невесть каким,Стоять наследником сороковым? Когда же эту выучку прошелИ для потехи ловчей он созрел,Как сокол, стал он голоден и зол: С перчатки пущен, быстр и смел,Взлетает, мчит и с лету жертву бьет!А мне теперь – ни горя, ни забот.

Песенка

Трудно звездочку поймать, Если скатится за гору;Трудно черта подковать, Обрюхатить мандрагору,Научить медузу петь,Залучить русалку в сеть, И, старея, Все труднееО прошедшем не жалеть. Если ты, мой друг, рожден Чудесами обольщаться,Можешь десять тысяч дён Плыть, скакать, пешком скитаться;Одряхлеешь, станешь седИ поймешь, объездив свет: Много разных Дев прекрасных,Только верных в мире нет. Если встретишь, напиши — Тотчас я пущусь по следу.Нет, не надо, не спеши! — Никуда я не поеду.Кто мне клятвой подтвердит,Что, пока письмо летит И покуда Я прибуду, —Это чудо устоит?

Твикнамский сад

В тумане слёз, печалями повитый,Я в этот сад вхожу, как в сон забытый;И вот – к моим ушам, к моим глазамСтекается живительный бальзам, Способный залечить любую рану;Но монстр ужасный, что во мне сидит,Паук любви, который все мертвит, В желчь превращает даже божью манну;Воистину здесь чудно, как в Раю, —Но я, предатель, в Рай привел змею. Уж лучше б эти молодые кущиСмял и развеял ураган ревущий!Уж лучше б снег, нагрянув с высоты,Оцепенил деревья и цветы, Чтобы не смели мне в глаза смеяться!Куда теперь укроюсь от стыда?О Купидон, вели мне навсегда Частицей сада этого остаться,Чтоб мандрагорой горестной стонатьИли фонтаном у стены рыдать! Пускай тогда к моим струям печальнымПридет влюбленный с пузырьком хрустальным:Он вкус узнает нефальшивых слез,Чтобы подделку не принять всерьез И вновь не обмануть себя, как прежде;Увы! судить о чувствах наших дамПо их коварным клятвам и слезам Труднее, чем по тени об одежде.Из них одна доподлинно верна, —И тем верней меня убьет она!

К восходящему солнцу

Ты нам велишь вставать? С какой же стати? Ужель влюбленнымЖить по твоим резонам и законам?Прочь, наглый дурень, от моей кровати!Ступай, детишкам проповедуй в школе,Усаживай портного за работу,Селян сутулых торопи на поле,Напоминай придворным про охоту; А у любви нет ни часов, ни дней — И нет нужды размениваться ей! Напрасно блеском хвалишься, светило! Сомкнув ресницы,Я бы тебя заставил вмиг затмиться, —Когда бы это милой не затмило.Зачем чудес искать тебе далёко,Как нищему, бродяжить по вселенной?Все пряности и жемчуга Востока —Там или здесь? – ответь мне откровенно. Где все цари, все короли земли? В постели здесь – цари и короли! Я ей – монарх, она мне – государство, Нет ничего другого;В сравненье с этим власть – пустое слово,Богатство – прах, и почести – фиглярство.Ты, Солнце, в долгих странствиях устало:Так радуйся, что зришь на этом ложеВесь мир – тебе заботы меньше стало,Согреешь нас – и мир согреешь тоже; Забудь иные сферы и пути, Для нас одних вращайся и свети!

Прощание, запрещающее печаль

Как шепчет праведник «пора»Своей душе, прощаясь тихо,Пока царит вокруг одраПечальная неразбериха, Вот так, без ропота, сейчасПростимся в тишине – пора нам;Кощунством было б напоказСвятыню выставлять профанам. Страшат толпу толчки земли,О них толкуют суеверы;Но скрыто от людей вдалиДрожание небесной сферы. Любовь подлунную томитРазлука бременем несносным:Ведь суть влеченья состоитВ том, что потребно чувствам косным. А нашу страсть влеченьем зватьНельзя, ведь чувства слишком грубы;Нерасторжимость сознавать —Вот цель, а не глаза и губы. Страсть наших душ над бездной той,Что разлучить любимых тщится,Подобно нити золотой,Не рвется, сколь ни истончится. Как ножки циркуля, вдвойнеМы нераздельны и едины:Где б ни скитался я, ко мнеТы тянешься из середины. Кружась с моим круженьем в лад,Склоняешься, как бы внимая,Пока не повернет назадК твоей прямой моя кривая. Куда стезю ни повернуть,Лишь ты – надежная опораТому, кто, замыкая путь,К истоку возвратится снова.