Я исполнила отрывок из песни известной французской певицы, а затем прочитала на французском свои стихи. Это не было запланировано, и учительница недоуменно смотрела на меня из зала. Однако французы апплодировали стоя.

После концерта я и еще одна девочка начали разбирать декорации. Делегация и группа учителей с директором что-то обсуждали в зале. Один француз из делегации оторвался от разговора и подошел ко мне. Я стояла на сцене в сарафане по колено, с волнами каштановых волос, отросших уже до пояса, и пыталась размотать гирлянду с бутафорской колонны. Огоньки подсвечивали мои волосы, глаза, играли бликами на сарафане.

Французу было слегка за тридцать. Он не был красив, но в нем был мужской шарм и стать. И тогда я впервые увидела этот взгляд – так мужчина смотрит на женщину, желая ее. Он смотрел завороженно, снизу вверх: на мои щиколотки, тонкую талию, небольшую, но уверенно очерченную грудь.

–Вы очаровательны, дитя мое! – сказал он мне по-французски. Я смутилась. Он улыбнулся довольной улыбкой ловеласа и вернулся к группе обсуждения.

Как выяснилось, они обсуждали мою судьбу. Французы хотели, чтобы я поехала учиться к ним. На полный пансион. С последующим переходом в университет.

Узнав эту новость дома, мать пришла в ужас.

–Никуда ты не поедешь! Еще чего! Какие французы?!Тебе надо здесь в институт поступать – кричала она.

–Конечно, не хватало еще, чтоб в проститутки завербовали – вторила свекровь – поди опять жопой там вертела. Довертишь как-нибудь, что поймают и оприходуют! Вечно ты вляпываешься в истории!

Помня странный взгляд француза, я поверила им, и никуда не поехала. Вместо меня поехала менее талантливая, которая добилась и высот, и гражданства, и дома за городом.

Мать все же заставила меня поступить в лингвистический. Но втайне от нее я подала документы на факультет восточных языков, чтобы больше никогда не иметь дела с французами. И кем я стала? Преподавателем китайского.

–Вы не любите свою профессию? – спросил сексолог после того, как я изложила ему свою историю вкратце.

–Почему же, люблю. Но я перестала хотеть достигать чего-то большего. Я топчусь на одном месте…

Мы проговорили тогда более трех часов. Он звал меня на повторные сеансы, но я не хотела. Я все поняла с первого раза, я же быстро учусь.

Проблема была в обезличенности. Своим равнодушием родные люди обезличили меня, и я смешалась с толпой. Не выделяться, не достигать. Зачем? Ведь я обычная. Как все. Работа-дом-работа. Мужчина… а зачем мне мужчина? Если я умею сама себя довести до оргазма.

А потом был ты и твой вспыхнувший взгляд. Ну, наконец-то, думала я. Меня заметили. Я особенная! Ведь я знала это всегда.

А ты снова сравнял меня с асфальтом своей одновременной интрижкой с Ритой. И ты будешь наказан. За всю нелюбовь и пренебрежение, что мне пришлось испытать.

Глава 23. Урок второй

Сквозь тьму моих мыслей просачивается слабый свет человеческой улыбки. Я поднимаю глаза от тарелки с сырным бутербродом и упираюсь недовольным взглядом в своего студента. Крупного телосложения, коротко стриженный, с выбритой молнией на виске, он напоминает скинхеда или гопника, но никак не одного из лучших учеников в моем потоке. Будь прокляты стереотипы!

Тайсон. Такое прозвище ему дали за устрашающий вид и из-за двух серебряных коронок на верхней челюсти. Кажется, он действительно, занимается боями без правил. Какого черта ему надо от меня в обеденный перерыв?!

–Приятного аппетита! – он продолжает улыбаться и нависать надо мной, словно глыба.

–Аппетит давно пропал – я даже не пытаюсь скрыть раздражение. Терпеть не могу, когда подходят неожиданно и не вовремя, тем более, когда я ем. – У тебя что-то конкретное?

Ремень на его джинсах вровень с моими глазами. На какую-то долю секунды я задерживаю взгляд на металлической бляшке ремня, и ниже, там, где ширинка…

Он инстинктивно подается вперед нижней частью корпуса, и быстро убирает руки в карманы, чтобы не оконфузиться. Поздно. Я уже видела твою эрекцию, дурачок. Завидую мужской физиологии в быстроте реакций.

–Вы обещали подумать насчет моего участия в программе по обмену студентами. В марте набирают группу, и…

–Я еще в здравой памяти, Богданов. Сказала подумаю, значит, подумаю. И не надо караулить меня в столовой ради этого! Можешь идти… Хотя, стой!

Как солдат на плацу, он сначала разворачивается, чтобы уйти, потом также быстро возвращается в исходное положение.

–Сегодня в семь вечера в кафе ***. Поговорим о твоих успехах.

Да, я это сказала. Давясь от ощущения собственной мерзости, пулей вылетела из столовой. Теперь парень будет думать, что я хочу от него секс в обмен на место в группе в Китай. Впрочем, какая разница, как именно я планирую его использовать. Секс или другая услуга – все равно мерзко! Я хочу использовать человека в своих целях. Потихоньку я превращаюсь в подобие тебя. Или я всегда такой была?