У нас даже имена были почти похожи. Если убрать лишнее, можно нас обеих называть просто Ри. Кукла Ри. Если бы я умела убивать, я задушила бы тебя подушкой.

Я смотрела на тебя спящего, представляя, как отняла бы твою жизнь. Пожалуй, подушкой не получилось бы. Ты силен физически и запросто сбросил бы меня с моим тельцем эльфа одним рывком.

Ты вдруг заворочался во сне и застонал тихонько. Этот стон резанул меня словно скальпель. Где-то в глубине души я все еще тебя любила.

Я легонько провела пальцем по твоей брови, там где шрам. Ты рассказывал, что это отчим по пьяни за двойку в четверти стеганул тебя ремнем по голове, и пряжка рассекла бровь так сильно, что пришлось зашивать. Спрашивается, зачем ты все это говорил мне, если хотел получить только тело? Впрочем, может быть ты соврал специально,чтоб привязать мою душу на жалость. Известный трюк.

Я не хотела верить, но верила. Губы сами потянулись поцеловать этот маленький шрам, это напоминание, что когда-то все же у тебя была душа. Ты проснулся от моего поцелуя.

Глава 17. Лучшее из лекарств или яд?

– Доброе утро! – ты улыбнулся и дотронулся ладонью до моего лба – как ты? Температура спала?

– Все хорошо. Ты лучшее из лекарств! – я поцеловала тебя в ответ. Столько нежности в твоих в глазах и неподдельной заботы! Почему так хочется тебе верить? Почему меня так тянет именно к тебе?

Я снова и снова задавалась этими вопросами, мысленно возвращаясь ко дню нашего знакомства. Мне двадцать пять лет, я – вот уже два года как преподаватель китайского языка в лингвистическом университете, который сама же и окончила. Ты – старше меня на три года, а уже директор и собственник преуспевающей строительной фирмы, предпочитающий выезжать на крупные заказы лично и запросто выпивающий на предновогодней вечеринке рюмочку коньяка на брудершафт с моим деканом.

Еще неизвестно, сколько денег вы совместно отмыли на бесконечных и бессмысленных ремонтах нашего факультета. Судя по твоей машине, лоск которой я утром основательно испортила – суммы были приличные.

Что хуже всего: нас с тобой свела какая-то идиотская и пошлая игра "в бутылочку". Почему именно тебя в тот день выбрало мое глупое сердце? Там ведь были кандидаты и получше.

Мне вспомнились слова матери, когда воспитатель сказала ей, что я – уникальный ребенок, поскольку в свои неполные четыре уже хорошо, а главное быстро читаю и мыслю нестандартно для своего возраста. Мать ответила ей небрежно, как будто отмахиваясь: "Пеленки все пачкают одинаково". Не выделяться из толпы, с толпой проще жить – это было ее принципом. А я, как назло, всегда выделялась и мешала ей сливаться с обстановкой подобно хамелеону.

Так вот, ты в тот вечер, мне показалось, увидел меня из всех, увидел мою личность. Для постельных утех ты ведь мог выбрать и ту блондинку, например, которая пожирала тебя глазами и касалась всеми частями тела, пока накладывала горячее и салаты в твою тарелку, хоть ты ее об этом не просил.

Ты выбрал меня. Я выбрала тебя. Взаимодействие элементов. Химия. Искра или что там еще бывает. А теперь я горела и таяла свечкой, пьянела и дурела от влюбленности, а ты оставался трезвым и хладнокровным, раздражающе рассудительным до скрипа на зубах.

Глава 18. Предательница душа

Воспоминания, словно выцветшая и потрепанная местами фотография – лежит где-то в пыли на одной из полок души. Но стоит ее достать, как начинают усиленно скрипеть шестеренки внутренней машины времени, переносящей человека туда, в тот самый отрезок, виток, который дал ход другому повороту истории.

Я постоянно возвращаюсь в тот день, когда решила мстить тебе за твою ложь. Точнее разум решил мстить. А душа дернулась, вырвалась из клетки, сорвав запястья в кандалах до крови и крикнула тебе что есть мочи: "Я люблю тебя!". Но губы донесли лишь чуть хриплый шепот дрогнувшим голосом:

– Я… люблю… тебя…

И это во время совместного завтрака, любезно приготовленного тобой. Когда ты еще не знал, что я из мести поцарапала твою машину.

Представляю эту картину твоими глазами: ты, бедный, потратил целые сутки на ненормальную простудившуюся (от слежки за тобой же) любовницу, и уже наверняка торопился на работу, а заодно успеть бы написать Ритке, что ты заедешь к ней вечером (или днем?). Сидишь на стуле, как на иголках, в кармане брюк выключенный телефон, чтобы не дай Бог та, другая, не обозначила свое незримое присутствие между нами звонком или смс.

Я стою у окна, в одной блузке на голое тело, смотрю в окно вниз, на твою машину, позорно мной заклейменную и улыбаюсь как кошка, изнеженная на солнце.

И в этот миг у меня вырывается это тихое признание. Предательский голос! Предательница душа!

Я обернулась и успела перехватить твой взгляд. Взгляд человека, не готового к такому повороту событий. Ты опустил глаза. Сделал неторопливый глоток кофе. Собрался с мыслями.

Я села напротив, продолжая смотреть открыто, без всякого страха или стеснения. А что, собственно, такого страшного произошло? Я лишь озвучила то, что давно было на сердце. Так и должно быть. Твой ход, сударь.