– Не ссы, пацан. Ща нам откроют, – перебил меня упрямый здоровяк, и так сильно пнул ворота, что заскрипели приваренные петли.

– Черт! Да тише ты!.. В смысле, не так громко, хотя бы.

– Или мы сами откроем, – гнул свою линию отмороженный тип, – когда терпение мое лопнет. И чую, эта минута уже не за горами.

От повторного пинка ворота качнулись, как от таранного удара.

– Че-ерт!

– Эй, там! Снесете ворота – чинить заставлю! – донесся, наконец, со двора злой женский голос.

– Ну вот, а ты переживал, что не откроют, – хмыкнул Митюня. И снова врезал по воротам. На сей раз хотя бы кулаком.

– Да сказано же: иду! – возмутилась хозяйка дома. – Цыган! Заткнись чертова псина! У меня голова уже от твоего лая раскалывается!

Яростная собачья истерика стала ослабевать.

Лязгнул отодвигаемый в сторону засов, и аккурат перед нами в воротной створке распахнулась совершенно до этого незаметная дверь-калитка.

– Привет, Лизок, – Митюня шутовским поклоном поприветствовал осветившую наши лица фонарем хозяйку.

– Митюня! Твою ж мать! Сколько раз уже было тебе говорено! Перед тем, как ехать, позвони по телефону!

– Не, так не интересно, – хмыкнул здоровяк. – Ты ж знаешь – обожаю делать сюрпризы. Тем более любимым девушкам.

– И вот что, скажите на милость, мне делать с этим великовозрастным обалдуем, – апеллировала ко мне рассерженная незнакомка.

– Понять и простить, – заржал Митюня и, не дожидаясь приглашения, по-хозяйски шагнул через порог. – Лизок, это, кстати, наш новенький. Практикант. Сережей зовут. И у него до тебя срочное дело на сорок штук, – донесся его удаляющийся от ворот голос уже со двора.

– Ну проходи, Сережа, – тепло улыбнулась мне женщина. – Меня, как ты уже понял, Лизой зовут. Я – артефактор.

Глава 24

– Кочан, вставай!

От резкого толчка я проснулся, распахнул глаза… И тут же сильно об этом пожалел. Яркий солнечный свет, словно песчаная буря, щедро «сыпанул» в оба глаза по горсти невидимого песка, и в следующую секунду захотелось просто вырвать из глазниц два источника дьявольского зуда, от которого теперь не спасали даже крепко сжатые веки. И в затылок, до кучи, вонзилась раскаленная спица невыносимой головной боли, и стала – сука! – там шевелиться, не позволяя хоть как-то притерпеться к этому кошмару.

– Да вставай ты уже, в натуре, – снова тряхнул меня за плечо сосед. – Сколько можно топить! Итак лишних двадцать минут дал тебе спать… Але, Кочан?! Ты слышишь меня, вообще?

Че-ерт! Как же мне ужасно хреново. Одновременно хочется и пить, и блевать. Да еще голос приставучего Толяна гремит в голове гебаным набатом… Вот так поворот, выходит, я снова в общаге. Но как я здесь оказался? – хоть режьте, не помню. Последнее, что смутно всплывает в памяти: как Митюня в доме своей подружки-артефактора обещает напоить меня каким-то фирменным чаем. Типа, чудесный напиток, охренительно дорогой, и усталость на раз снимает… Похоже, таки, уговорил. И напоил, алкоголик чертов!..

– Кочан, правда, ну вставай, а! – продолжал докапываться сосед. – На пару ведь опоздаешь. А потом мне ж за тебя горилла твоя и предъявит!

Так, кажись, начинает уже кое-что проясняться.

– Да, Кочан, млять!..

– Не называй меня так, – прохрипел я, усилием воли отрывая голову от подушки и переводя тело в сидячее положение.

– Как скажешь, братан. Ты только… Фу, мля!

Потревоженный подъемом организм не пожелал больше сдерживаться, и, согнувшись, я хорошенько проблевался. К счастью, у кровати обнаружился кем-то заботливо подставленный тазик, в него я благополучно и исторг содержимое желудка, лишь самую малость заляпав брызгами голые ноги и пол.

– Коч… То есть, Серый, на, вот, запей. Полегчает.

Толян сунул мне в руку банку колы.

Я тут же ее вскрыл, и жадно присосался к сладкой шипучке. И, правда, с каждым глотком становилось легче. Острая боль в затылке потихоньку притуплялась. И слезящиеся прищуренные глаза начинали худо-бедно привыкать к яркому свету.

– Ну ты тут, друган, короче, поправляйся. А мне в сервис пора, – уже полностью одетый Толя, закинул на плечо свою сумку. – И эта… ты не засиживайся тут. Сходи лучше умойся. Заодно и тазик сполосни. Так-то время уже полвосьмого. Так что поторопись.

– Обожди, – окликнул я уже взявшегося за ручку двери соседа. – А че насчет вчерашнего?.. Ну мы ж, типа, подрались.

– Забей, – отмахнулся Толян. – Ну повздорили малехо. Мне товарищ твой потом растолковал, как ты сильно из-за этой дурацкой непонятки весь вечер переживал… Короче, проехали.

– Какой товарищ?

– Который тебя, в жопу пьяного, среди ночи в комнату притащил, и на кровать уложил. Здоровенный такой, лысый бугай, под два метра ростом.

– Как же его вахтерша в общагу ночью пустила?