– А я почем знаю?.. Серый, ты сам у него об этом спроси, ладно. А я побегу. Реально уже на работу опаздываю… Ну, до вечера, братан.

Толик выскочил за дверь, и я услышал в коридоре его быстро удаляющиеся шаги.

Твою ж мать! Съездили, называется, к артефактору, пристроили эблюс… Мало того, нихрена не помню, че там было, еще и чувствую себя так, будто все внутренности через мясорубку прокрутили, а под веки битого стекла насыпали.

Допив колу, я отложил пустую жестянку на прикроватную тумбочку, сунул ноги в шлепанцы и, кряхтя, как старый дед, встал на ноги.

Колени задрожали. Меня повело в сторону. Но я устоял.

Подойдя к стулу со сваленной в кучу одеждой, кое-как натянул джинсы с майкой.

Пока одевался, координация заметно улучшилась.

Вернувшись к кровати, смог даже без дрожи в коленях нагнуться за тазиком. И с этой не тяжелой, но отвратительно зловонной ношей, я выбрался в коридор, запер комнату на ключ и заковылял в общажный санузел, приводить себя в божеский вид…

Еще через десять минут умывшийся, напившийся воды из-под крана, относительно посвежевший, и с чистым тазом, я вернулся в комнату, и стал собираться в институт.

До первой пары осталось всего четверть часа. Добежать за столь короткий срок до института (а ведь еще нужно потом подняться до аудитории) у меня не было ни единого шанса. Потому решил забить, и впервые с начала учебы злостно прогулять пару.

А до второй пары было еще целых два часа – вагон времени. И я, без спешки, занялся осмотром содержимого рюкзака.

Обнаруженные там майка и двое джинсов перекочевали на полку в тумбочку. Еще на дне обнаружились пожеванная тетрадь с лекциями, помятый кошель и остатки безнадежно изуродованного смартфона.

– Млять, надо у пацанов хоть какую-нибудь бэушную рухлядь надыбать для связи, – пробормотал себе под нос. – Надеюсь, симка там хотя бы уцелела.

Я потянулся за остатками смартфона, и аж подпрыгнул, напуганный громким требовательным сигналом входящего звонка.

– Да иди ты!

Подхватив изуродованный телефон, я вытащил его из сумки… Но через секунду разобрался, что звонит, разумеется, не этот кусок покореженного пластика.

Звонок доносился из лежащей на стуле куртки.

Оставив сумку, я стал лихорадочно рыться в карманах косухи, и нормально так прифигел, обнаружив в очередном надрывающийся айфон… Сука! Это был гребаный айфон последней модели. Ну как, скажите на милость, он мог оказаться в кармане моей куртки?!

На экране орущего телефона мигало знакомое имя «Митюня», потому я практически без колебаний мазнул пальцем по значку с зеленой трубкой, принимая вызов.

– Ало?

– Пацан, ты помер там что ли?! – резанул по ушам раздраженный крик здоровяка. – Уже третий раз набираю! Собрался уже в комнату за тобой подниматься!

– Я умываться ходил.

– Какое, в жопу, умываться! До пары десять минут осталось! Ну-ка живо дуй сюда!

– Куда сюда?

– Сережа, не беси меня!.. Вниз спускайся, я на тачке напротив общаги стою. В институт тебя, балбеса, ща отвезу!

Глава 25

Когда на выходе из общаги я пробегал мимо конторки Инны Леопольдовны, вахтерша начала было яростно мне что-то выговаривать. Но из-за жесткого цейтнота, я нагло ее проигнорировал. Ограничившись дежурным «Здрасте», лихо прошмыгнул мимо, и выскочил на улицу.

Через две минуты после телефонного разговора я плюхнулся на переднее сиденье «Рендж ровера», безошибочно угадав в огромном внедорожнике тачку великана Митюни.

– На, болезный, полечись, – вместо приветствия здоровяк сунул в мою протянутую ладонь пузырек с аспирином и полулитровую бутылку минералки. – А то глядеть на тебя больно. Бледный, как покойник.

– Нефиг было спаивать, – пробурчал я, закидывая в рот разом пару таблеток, и запивая их водой.

– Да кто тебя спаивал-то?! – от возмущения Митюня так резко дернулся с места, что чуть не протаранил бок проезжающего мимо автобуса.

Из-за внезапного торможения бутылка чуть не выскочила у меня из руки, и выплеснувшаяся из нее вода намочила правую коленку.

– Э-э, аккуратнее, – возмутился я.

– Держать надо крепче, рукожоп! – раздраженно припечатал меня водила, вливаясь таки со второй попытки в плотный поток машин.

– Митюнь, не кричи, пожалуйста. И так башка раскалывается.

– Раскалывается у него… И поделом! Впредь наука тебе. Не будешь ручонки свои шаловливые, где не надо, распускать… Вот че те из своей-то не пилось?

– Не понимаю.

– Только дурачка включать сейчас не надо… Нахрена, спрашиваю, ты, дурилка картонная, чашку мою, вместо своей схватил?