Я сердито сверкнула на него глазами — и обхватив жесткое колючее лицо, сама потянулась к его губам, таким долгожданным и оттого все более сладким.

— Так значит, он тебе ничего не сказал, — продолжил допытываться Колдун, когда я пыталась отдышаться, пристроив голову у него на груди. В голое звенело, комната шла вкруг меня, и кабы не надежные объятия — я уже, верно, упала бы.

— Что не сказал?..

Горд только хмыкнул.

— Я его предупреждал, что вернусь в скорости — и если они с тобой тут что сотворят, то пусть только на себя пеняют.

Я с любопытством вскинула голову:

— А он?

— А он мне велел катиться, откуда явился, и сказал, что они тут промеж своих и без чужаков разберутся, — Горд сызнова стиснул меня в объятиях, и пристроил подбородок на мою макушку.

Я не удержавшись, захихикала, а Колдун только крепче обнял меня, счастливую в его руках.

Не знаю, как Горд — а я точно ведала, что кабы решили местные не замиряться со снежным волком, а враждой расходиться, то и угрозы заезжего магика их не удержали бы.

И с неохотой опустила руки, обвившие мужской стан, погладила его:

— Отпустил бы ты меня, пока матушка Твердислава не пришла допытываться, куда снедь запропастилась…

— Больно нужен ты мне с твоим волховством на постое, один убыток! — ворчал дядька Ждан, когда колдун таки вышел с кухни, а за ним я с доверху полным разносом, — Вон, бабе твоей избу уж венцом стягивают — к ней и иди!

Горд Вепрь, лесовиковский маг, приданый к здешним селищам Ковеном, дабы вести учет да наблюдения за Седым Лесом, только ухмыльнулся, опускаясь на привычное место за давно знакомым столом, и я, не чуя от хмельного счастья под собой ног, поспешила расставить перед ним вкусности, вынутые по такому случаю из подпола матушкой Твердиславой.

…а и правда, что ли, сами, без советчиков разберемся!