И в этот момент телефон на столе разразился соловьиной трелью. Я снял трубку.

– Луганцев?
– звонила Елена Львовна из приемной Аджубеева.
– Тебя срочно просят зайти в первый отдел.

– Угу, понял, - я положил трубку.

Это что еще за новости? Первый отдел у нас в газете - да, наверное, и во всех других учреждениях советской страны, -был глазом “карающего меча партии” - Комитета государственной безопасности. Я терялся в догадках, что могло понадобиться от меня ведомству на Лубянке. Может, вызов как-то связан с моим заданием? Где-то затронул секреты, о которых мне не полагалось знать? Под ребрами неприятно заныло.

Я запер кабинет и спустился на второй этаж. Комната первого отдела находилась в самом конце коридора. Обычно в ней сидел маленький сухонький старичок - седой, в аккуратном костюмчике и всегда тщательно выглаженной рубашке. Как у нас говорили, он был лично знаком еще с Дзержинским.

Я постучал в деревянную дверь, на которой даже не было таблички, повернул ручку и заглянул внутрь:

– Разрешите?

– Проходите, товарищ Луганцев!
– голос у ветерана ЧК-НКВД-МГБ был сиплый, словно простуженный.

Я перешагнул порог и оказался в длинном кабинете, чем-то напоминавшем монастырскую келью. Наверное, своей полной безликостью и аскетизмом. Стены были выкрашены в светло-желтый цвет, вдоль них стояли металлические шкафы с наглухо закрытыми дверцами.

В глубине комнаты размещался письменный стол и два или три стула. Старичок-чекист стоял у стола едва ли не на вытяжку, а на его обычном рабочем месте расположился коренастый черноволосый мужчина средних лет, одетый в темно-синий пиджак, белоснежную рубашку и модный галстук в крупную скошенную полоску. Он внимательно рассматривал меня черными маслянистыми глазами.

– Проходите, Мартын Андреевич, - с елейной улыбкой на устах повторил ветеран органов.
– Присаживайтесь!

Он жестом указал на стулья около стола.

Я уселся, смиренно положив руки на колени.

– Егор Кузьмич, - мужчина за столом повернул голову к старичку-чекисту, - оставьте нас наедине с товарищем Луганцевым.

Голос у сидевшего за столом оказался негромким и мягким, но во властных интонациях чувствовалась бетонная твердость.

– Конечно, конечно, - старичок пришел в движение, засуетился и едва ли не бегом удалился в коридор.

– Меня зовут Павел Петрович, - представился черноволосый мужчина.
– Фамилия - Синицкий. Я - полковник государственной безопасности.

У меня внутри почему-то похолодело. Словно подул ледяной ветер из не такого уж далекого прошлого.

– Очень приятно, - я кивнул и тоже представился:

– Мартын Андреевич Луганцев, журналист газеты “Советские Известия”.

– Знаю, - на устах полковника Синицкого появилась едва заметная улыбка.
– Я читал ваше досье, Мартын Андреевич.

Мне не хватило воздуха. Сердце, кажется, перестало биться. Досье?!

– Не буду занимать ваше время длительной беседой, - он по-прежнему смотрел мне в лицо, ни на мгновение не отводя взгляда, - и сразу перейду к делу.

Павел Петрович постучал ладонью по картонной папке, которая лежала перед ним на столе, и сказал:

– Мы в курсе того задания, которое дал вам товарищ Аджубеев. Давно уже пора рассекретить некоторых наших выдающихся ученых и конструкторов. Публикации о них в “Советских Известиях” пойдут только на пользу делу. И на благо нашей Родины.

Он помолчал и продолжил:

– Тем не менее, мы хотели бы получать еще до публикации тексты ваших статей, Мартын Андреевич. Вы не против, надеюсь, сдавать один экземпляр сюда, в первый отдел?

– Нет, конечно, - я кивнул. Словно гора упала с плеч. Если дело только в этом...

– Вот и замечательно, - лицо Павла Петровича расцвело улыбкой.
– Итого с вас семь статей о наших выдающихся ученых в области космонавтики.

Он откинулся на спинку стула и окинул меня взглядом.

– Ну, и еще одно маленькое порученьице. Я попрошу вас написать восьмую статью.

– Еще о ком-то из ученых?
– Я закашлялся. Почему-то запершило в горле.

– Нет, нет, - Синицкий рассмеялся.
– Статья будет о человеке, которого вы хорошо знаете.

– О ком же?
– Я удивленно поднял брови.

– Я попрошу вас написать статью об...
– он помедлил мгновение и быстро произнес:

– Об Инге Яновне Лаукайте.

– Об Инге?
– Воздух застрял у меня в горле.
– Но... Но почему?!