14.

1 сентября 1988 года.

Космодром Байконур, вторая площадка. Командный пункт.

Макарьев легко взлетел по лестнице на третий этаж здания монтажно-испытательного корпуса, пересек небольшой коридорчик, свернул направо и оказался перед обшитой металлическим листом широкой дверью. Над дверью прямо на поверхности стены большими синими буквами была сделана аккуратная надпись: «Командный пункт». Слева от двери чуть выступала из косяка черная пуговка звонка. Антон секунду помедлил, собираясь с духом, и резко нажал указательным пальцем на кнопку.

Несколько томительно долгих секунд из-за двери не было слышно ни звука. Потом, наконец, гулко забухали по металлическому полу чьи-то размеренные шаги, послышалось раздраженное невнятное бормотание. Заскрежетала щеколда и в проеме приоткрывшейся двери появилась прыщавая физиономия в поношенной солдатской панаме. На левой щеке часового предательски розовело большое пятно пролежня.

– Спишь, дежурный?
– весело хохотнул Антон и укоризненно погрозил пальцем.
– Солдат спит, а служба идет?

– Здравия желаю, товарищ лейтенант, - часовой приложил титанические усилия, чтобы подавить зевок.
– Никак нет, не сплю.

– Ну-ну, - скептически покачал головой Макарьев.
– Вот что, дружище, вызови-ка мне ефрейтора Соронину.

– Слушаюсь, - часовой отступил на шаг от двери.
– Только вам, товарищ лейтенант, придется здесь подождать. Такой у нас порядок.

– Порядок есть порядок, - безропотно согласился Макарьев.
– Я со своим уставом в чужой монастырь не хожу. Только ты уж давай побыстрей, ладно?

– Одна нога здесь, другая там, - солдат растянул губы в ухмылке и прикрыл дверь. Было слышно, как он, напевая что-то себе под нос, удаляется в глубь коридора.

Ждать действительно пришлось недолго. Не прошло и минуты, как за дверью вновь послышались шаги. Только теперь это был не звук грохочущих по металлическим перекрытиям тяжелых солдатских

Караул под «ёлочкой» ботинок, а легкий и стремительный перестук туфелек на каблучках.

«Звенящие каблучки таинственной незнакомки», - с усмешкой подумал Антон.

Щеколда звонко лязгнула, дверь приоткрылась и в коридор выглянула коротко стриженная женская головка. Длинные черные ресницы удивленно взметнулись вверх, и в следующее мгновение Макарьева поглотила бездонная глубина двух ясно-голубых озер. Сердце лейтенанта стремительно ухнуло вниз, в открывшийся вдруг бездонный колодец, а лицо сделалось застывшим, бумажно-деревянным, похожим на безжизненную карнавальную маску. Что-то огромное, плотное и невидимое сжало грудь, и Антон почувствовал, что просто не может дышать.

Девушка тем временем полностью открыла двери и шагнула в коридор. Зеленая военная рубашка и такого же цвета юбка сидели на ней удивительно ладно и подчеркивали стройность и хрупкость ее фигурки.

– Это вы хотели меня видеть, товарищ лейтенант?

– Я?
– Макарьев услышал свой сдавленный и испуганный голос откуда-то издалека.
– Д-да... Я...

Ему показалось, что узкий коридор вдруг стремительно расширился, стены закачались и разъехались в стороны, открывая над головой высокую синь небес.

Антон, наконец, сделал судорожный вдох и закашлялся. Кровь мгновенно ударила ему в лицо.

– Извините... Здесь так пыльно...

– Пыльно?
– в голубых глазах-озерах мелькнули озорные искорки.

– Я к вам по важному делу, - нашелся, наконец, красный, как рак, Макарьев.

– Конечно, по делу, - девушка понимающе улыбнулась и с легкой иронией добавила:

– По всему Байконуру уже два дня только и разговоров, что о страшно героическом и страшно деловом лейтенанте Макарьеве.

– Э...
– Антон почувствовал себя полностью раздавленным.
– Вас, наверное, Пашка Голубев успел предупредить, что я зайду, да?

– Ну, что вы, товарищ лейтенант, - Ульяна рассмеялась.
– Чтобы замначальника роты связи Голубев разглашал большую военную тайну? Нет, у нас, товарищ лейтенант, свои собственные источники информации.

– К-ха...
– Антон снова поперхнулся воздухом, но быстро овладел собой:

– И о чем же, интересно, вас проинформировали ваши источники?