– А можешь с водой разбавить?

– Зачем?

– Ну, что ты упрямишься? – проворчал я.

– Зачем настойку мешать? Она же всю ценность потеряет.

– Я глотнуть хочу, – объяснил я.

– Ты нормальный? Она же гореть может, – воскликнула знахарка.

– Ну, совсем чуть-чуть. Скажем так, для профилактики.

– Я тебе сейчас такую лактику устрою, – рыкнула Мида. – Мало ему порванных сухожилий, так он себе дыру в животе сделать хочет. Даже не думай!

– Ну, пожалуйста!

– Я те дам, пожалуйста, – проворчала знахарка. – Приготовься, сейчас под тебя шкуру подсуну, и чтобы больше не умничал. Ишь, что удумал, настойку ему подавай. Я тебе такую лактику устрою, мало не покажется.

– Мне можно. Я больной.

– Видать демон тебя сильнее, чем я думала, приложил. Головушка и повредилась, – заявила Мида. – До такой дурости и ведун не додумался.

– Мида, а Мида, накапай мне пару капелюшек. Я дома похожую настойку пил и как видишь, пока живой, – продолжал уговаривать я.

На самом деле никакой необходимости пить не было, но слушать возмущенные причитания знахарки весело и я упорно уговаривал ее, пытаясь выжать из Миды спирт, как водку из кошки в анекдоте: «Киса, еще сто грамм».

Эти переругивания подняли мне настроение. Теперь я перестал себя жалеть, прекрасно понимая, что если бы знахарка не была уверена в том, что поставит меня на ноги, то она бы исполнила последнее желание умирающего. Получается, будем жить, а вот насколько долго и счастливо зависит от меня.

Я пролежал под деревом до утра, а когда портал отключился, ведун распорядился перенести меня в центр полянки. Упорная медитация творит чудеса. К следующему рассвету я мог пошевелиться и перевернулся на бок. Мида меня обругала и помогла раздеться. Я вроде как на Земле закалялся, но тут-то управляю телом мага Кост'oнтиса, который жил в мире без резких перепадов температур, так что организм сразу замерз и начал дрожать. Пришлось снова медитировать.

Знахарка обмазала меня какими-то мазями, и я вновь поднял тему «пары капелюшек». В этот раз она не стала остро реагировать на мои просьбы и предложила мечтать молча. На закате ведун привел двоих воинов, и они помогли мне подняться на ноги. Я покачивался, как лист на ветру, но, в конце концов, смог забраться в лодку. Подъем на холм выжал из меня последние соки, и я отключился.

Надо сказать, что если бы такой казус с порванными мышцами произошел на Земле, то я, с вероятностью девяносто процентов стал инвалидом. Однако тут за меня взялась лучшая знахарка западных ваннов. Через две декады я смог самостоятельно передвигаться, а чуть позже вспомнил о конных прогулках. Тренироваться мне пока рано, но можно покататься на гнедом Буране или вороном дестирэ Вороне. Мида запретила совершать резкие движения. Мне приходилось ее слушаться, потому что оказывается, она умела скручивать уши. Однако от такой воспитательной практики знахарка отказалась в первый же день, так как я уж на что лежачий инвалид, но стоило ей схватить меня за ухо, и из моей груди послышался глухой рык. Мида заглянула в мои глаза и с усмешкой развела руки в стороны. Честно сказать, я так и не понял, что произошло. Просто в области сердца начало жечь, а во рту появился привкус железа. Иногда во мне пробуждалось это чувство, особенно в моменты ярости, так что я грешу на дух мага Кост'oнтиса, чье тело сейчас использую. Уж не знаю, был ли этот достойный представитель элиты чародеев оборотнем, но то что я все чаще и чаще с огромным аппетитом ел сырое мясо, это факт. Я слышал, у некоторых людей в организме не хватает каких-то микроорганизмов, вот они и восполняют недостаток таким своеобразным способом. Не знаю, чего не хватает мне, но я начал отказываться от традиционной пищи. И что самое любопытное, такое меню у меня появилось совсем недавно, после моей, так называемой болезни.

В общем, организм восстанавливался ударными темпами и мне никто не мешал и не капал на нервы. Насколько я понял, на второй день после равноденствия, ведун дал распоряжения воинам и, забрав Цуц-йорда, Фаю и полуэльфов, отправился в город на доклад конунгу. А вот ближе к началу зимы ведун прискакал на коне и сказал:

– Мих-Кост'oнтис, собирайся. Пора тебе отправляться в озерный край.

Я, ведун и знахарка передвигались верхом и первым делом завернули к домику Миды. Там на хозяйстве осталась Эйтелина – моя бывшая невольница, а ныне помощница и ученица знахарки. В очередной раз у меня случилось дежавю. Стоило нам подъехать к дому, как во дворе мы увидели несколько всадников. Одним из воинов оказался Уль-найденыш. Он что-то говорил Эйтелине, и она, прижавшись к двери, активно отвечала. Судя по ее невербальным жестам, она готовилась скрыться за дверью и забаррикадироваться.

– Эй, Уль – крикнул ведун, – ты давно вернулся? А то я никак тебя в городе застать не могу. А ну иди сюда, есть разговор.

– Ведун, знахарка, – слегка побледнев, поприветствовал уважаемых свободных ваннов Уль-найденыш. – О чем ты хотел поговорить?

Мы въехали во двор, огороженный жердями, но сходить на землю не торопились. Эйтелина сразу приблизилась к дестирэ и, придерживая повод, начала общаться с Мидой. О чем они говорили, я не слушал, потому что мое внимание было сосредоточено на спутниках найденыша.

Ванны с уважением поглядывали на ведуна, но стоило им посмотреть на меня и во взглядах проскальзывало презрение. Прошло всего два месяца с тех пор, как слухи о том, как летом я улепетывал от демона-набассу, перестали распространяться по землям ваннов. Как говорится, некто «вырвал фразу из контекста» и рассказал о противостоянии с Ич-Харилом всего один кусочек, тем самым выставив меня трусом. Да, я действительно бежал к реке, чтобы заманить демона в ловушку, но о том, что я разрубил ему лапу и крыло никто не упоминал. Я тогда так расстроился, что хотел уйти на юг, но обстоятельства изменились. Некий Юрга-шаман, после настоятельной рекомендации ведуна, дал опровержение слухам, но видимо не все слышали правду или, вероятнее всего некоторые ванны не пожелали ее услышать. Именно на этих представителей я сейчас и смотрел.