Схоуди начала пронзительно выкрикивать что-то на риммерпакке. Черты лица снова стали возникать в костре. Сквозь слезы, вызванные светом костра, Саймон рассмотрел, как распахивается и захлопывается акулий колеблющийся рот. Он почувствовал, как на них надвигается страшное и холодное присутствие, которое ищет, ищет, вынюхивая их с терпением хищника.

Раздался громоподобный глас. На этот раз Саймону удалось разобрать слова — незнакомые слова, от звука которых у него разболелись зубы.

Схоуди задохнулась от восторга.

— Это один из высочайших подданных Красноглазого Господина, как я и надеялась! Посмотрите, сир, посмотрите! Вот подарок, которого вы так хотели! — Она заставила Саймона поднять Тёрн, а потом устремила жадный взгляд на призрак в костре, который снова заговорил. Ее победоносная улыбка скривилась. — Он меня не понимает, — прошептала она прямо в шею Саймона, как бы утверждая их давнюю близость. — Не может найти верной дороги. Я этого боялась. Моих чар не хватает. Схоуди должна прибегнуть к тому, чего не хотела. — Она обернулась. — Врен! Нам нужна кровь! Сходи за миской и принеси мне крови долговязого.

Саймон попытался закричать, но не смог. Жар от костра развевал тонкие волосы Схоуди как струйки дыма. Глаза ее были плоскими и нечеловеческими, как глиняные плошки.

— Крови, Врен!

Тот стал над Слудигом, держа в одной руке глиняную миску, в другой — нож, огромный в его маленькой руке. Он прислонил клинок к шее риммерсмана, потом обернулся к Схоуди, не обращая внимания на извивающегося на земле Бинабика.

— Правильно — у длинного! — крикнула Схоуди. — Я хочу оставить маленького! Быстрее, Врен, глупый бельчонок! Мне же нужна кровь для костра! Посланец сейчас уйдет!

Врен занес нож.

— Неси аккуратно? — крикнула Схоуди. — Не пролей ни капли внутрь круга. Ты знаешь, как подземные малыши сбегаются при заклинаниях, как они голодны.

Хирка вдруг обернулся и направился к Схоуди и Саймону, причем на лице его играли гнев и страх.

— Нет! — закричал он. На мгновение в Саймоне шевельнулась надежда: он подумал, что мальчуган ударит Схоуди. — Нет! — снова выкрикнул он, размахивая ножом. Слезы струились по его щекам. — Зачем они тебе? Зачем тебе он? — Он замахнулся ножом в сторону Саймона. — Он слишком стар, Схоуди! Он плохой! Он не такой, как я!

— Что ты делаешь, Врен? — Глаза Схоуди тревожно сузились, когда парень впрыгнул в круг. Клинок взметнулся, блеснув красным. Мышцы Саймона напряглись, он попытался уклониться от удара, но его держала железная рука. Пот застлал ему глаза.

— Не может быть, чтобы он тебе нравился! — кричал Врен.

Саймон сипло охнул и сумел увернуться как раз настолько, чтобы уберечься от удара в грудь и подставить лезвию спину, так что нож процарапал одежду и оставил на теле полоску серебристой боли. В костре что-то взревело по-бычьи, потом на Саймона навалилась тьма, затмив поблекшие звезды.

Эолер оставил ее на минуту и сходил за второй лампой. Ожидая возвращения графа, Мегвин счастливым взором осматривала каменный город в котловане внизу. С ее плеч свалился огромный груз. Вот город ситхи, давних союзников Эрнистира. Она все-таки нашла его! На какое-то время она усомнилась в его существовании, сочла себя сумасшедшей, как Эолер и другие думали о ней. Но нет, вот он перед ней.

Сначала он вставал в ее снах как что-то непонятное, в тревожных снах, которые были и без того мрачными, полными хаоса и страданий тех, с кем она была разлучена навеки. Позже в них стали просачиваться какие-то иные образы. В этих новых сновидениях был прекрасный город, украшенный знаменами, — город цветов и чарующей музыки, укрытый от войн и кровопролития. Но эти видения, появлявшиеся в последние мгновения перед пробуждением, хоть были и гораздо приятнее ночных кошмаров, не успокаивали ее. Скорее наоборот, своим богатством и экзотическими чудесами они возбуждали в Мегвин тревогу за ее и без того взбудораженный мозг. Вскоре во время блуждания по Грианспогским тоннелям она начала слышать шепот, исходящий из недр земных, напевные голоса, не похожие ни на что ранее слышанное.

Мысль о древнем городе росла и развивалась, пока не стала важнее всего происходящего под солнцем. Солнце казалось ей теперь пособником зла: дневное светило стало маяком несчастья, по сигналу которого в Эрнистир прибывали враги, чтобы найти и уничтожить ее народ. Спасение можно было найти только на глубине, там, где лежат корни земли, где до сих пор живут герои и боги прежних дней, куда не Может добраться жестокая зима.

Сейчас, стоя над этим фантастическим городом, ее городом, она испытала истинное удовлетворение. Впервые с того момента, как ее отец Ллут ушел на войну со Скали Острым Носом, она ощутила состояние покоя. По правде говоря, каменные башни и купола, разбросанные по каньону, не слишком напоминали тот насыщенный летним воздухом город, который являлся ей во сне, но не оставалось сомнения, что все это сработано нечеловеческими руками и стоит на том месте, куда нога эрнистирийца не ступала с незапамятных времен. Если это не место обитания бессмертных ситхи, то что это? Конечно, это их город: это до смешного очевидно.

— Мегвин! — позвал Эолер, проскальзывая в полуоткрытую дверь. — Где вы? — Тревога в его голосе вызвала легкую улыбку на ее лице, но она спрятала ее от него.

— Разумеется, здесь, граф. Там, где вы велели мне оставаться.

Он подошел и остановился рядом, глядя вниз.

— Всемогущие боги, — произнес он, качая головой, — это действительно чудо.

Мегвин снова улыбнулась:

— А что еще можно ожидать от подобного места? Пойдем вниз и посмотрим, кто здесь живет. Ведь мы пребываем в страшной нужде.