Врен показался в дверях. Лицо его было бледным и серьезным.

— Слишком тяжелый, — объявил он. — Гонза, Энде и вы, остальные, идите сюда!

— Идите и помогите!

Несколько детишек прокрались к нему по снегу, оглядываясь на ревущий костер и размахивающую руками покровительницу. Они, подобно робеющим гусятам, прошли за Вреном в темное помещение аббатства.

Схоуди снова обернулась, щеки ее пылали, розовы губы дрожали.

— Врен! Тащи меч, ленивое животное! Быстрее!

Он обернулся в дверях.

— Тяжело, Схоуди! Он как камень!

Схоуди вдруг перевела свои безумный взгляд на Саймона.

— Это ведь твой меч? — Лицо в пламени исчезло, но звезды все еще едва теплились на ночном небе, а костер все еще трепыхался и плясал в безветрии. — Ты же знаешь, как его сдвинуть с места? — Взгляд ее был почти невыносим.

Саймон ничего не ответил. Он употребил все свои силы на то, чтобы не начать, подобно пьяному, бормотать, поверяя свои мысли под действием этого неотразимого взгляда.

— Я должна отдать его им, — прошипела она. — Они его повсюду ищут, я знаю! Мои сны сказали мне это. Мой господин и моя госпожа дадут мне за это… власть. — Она рассмеялась девическим смехом, который напугал его больше, чем любой из эпизодов этой ночи. — Ой, миленький Саймон, — захихикала она, — что за бурная ночь! Пойди принеси мне твой черный меч. — Она обернулась к двери и крикнула: — Врен! Развяжи ему руки!

Врен высунул голову наружу, взгляд его был полон ярости:

— Нет! Он плохой! Он сбежит! Он тебе навредит!

Лицо Схоуди застыло неприятной маской:

— Делай, что тебе говорят, Врен. Развяжи его.

Мальчик двинулся вперед, разъяренный, в глазах его стояли слезы. Он грубо дернул Саймона за руки, всунул нож между веревок и, тяжело дыша, перепилил их. Когда руки Саймона освободились, хирка повернулся и заспешил в аббатство.

Саймон стоял, потирая руки и размышлял, не сбежать ли ему. Схоуди стояла к нему спиной и обращалась с мольбой к пламени. Он украдкой взглянул на Бинабика и Слудига. Риммерсман все еще лежал без движения, но тролль пытался освободиться от пут.

— Возьми… возьми меч и побеги, друг Саймон! — прошептал Бинабик. — Мы как-нибудь будем спасаться.

Тишину прорезал голос Схоуди.

— Меч!

Саймон почувствовал, что беспомощно отворачивается от друга, не в силах сопротивляться. Он зашагал к аббатству, как бы подгоняемый невидимой рукой.

Внутри дети сгрудились в потемках у камина, все еще безрезультатно дергая за рукоятку меча. Врен зло взглянул на Саймона, когда тот вошел, но уступил ему дорогу. Саймон встал на колени перед мечом, укутанным в тряпки и шкуры, развернул его какими-то бесчувственными руками.

Когда он ухватился за рукоятку, красный отблеск костра, проникший в дверной проем, прочертил красную полосу по черному клинку. Тёрн дрогнул под его пальцами так, как никогда до этого, как будто от голода или предвкушения. Впервые Саймон почувствовал в Тёрне что-то невыразимо чуждое и отвратительное, но не в состоянии был ни бросить его, ни убежать. Он поднял меч. Клинок не казался таким нестерпимо тяжелым, как иногда, но все же у Саймона было ощущение, что он вытащил что-то тяжелое из ила на дне пруда.

Какая-то сила потянула его к двери. Даже не видя его, Схоуди управляла им, как соломенной куклой. Он позволил вытащить себя во двор, под красный свет костра.

— Подойди, Саймон, — проговорила она, раскинув руки, как любящая мать. — Пойди сюда и встань рядом, в круге.

— У него меч! — завопил Врен в дверях. — Он тебе навредит!

Схоуди самонадеянно усмехнулась.

— Нет. Схоуди сильная. Кроме того, он мой новый любимчик. Я ему нравлюсь, правда? — Она протянула руку к Саймону.

Тёрн наполнялся какой-то жуткой, медленной, вялой жизнью.

— Не разорви круг, — сказала она беспечно, как бы играя, схватила его повыше локтя и притянула к себе, помогая ему перешагнуть черту, нанесенную красноватой пылью. — Теперь они смогут рассмотреть меч!

Она победно сияла. Ее теплая розовая ладонь легла на его руку поверх рукоятки Тёрна, а другая обвилась вокруг шеи, когда она притянула его к своей обширной груди и животу. От жара костра он плавился, как воск. Прижавшееся к нему тело вызывало в нем ощущение, что он задыхается, как в ночном кошмаре. Он был на полголовы выше ее, но сил сопротивляться у него было не больше, чем у младенца. Что за колдунья эта девушка?