— А как же, — хмыкнул Даниэль. — И еще Четвертая, а потом Пятая.

— Нет-нет. Зон только три. Или, как мы обычно говорим, три скорлупы. Химмельсталь — вроде яйца о трех скорлупах.

Гизела пальцем изобразила в воздухе овал.

— Третья зона — это еще одна предупреждающая. Но она обращена наружу, ко всему остальному миру. Чтобы какой-нибудь горе-альпинист или заблудившийся турист не забрел во Вторую зону. Третья зона широкой полосой окружает предыдущие и проходит в основном по неприступным горам. Весьма маловероятно, что оттуда к нам кто-то заявится, но мы все равно расставили там знаки с предупреждением, что это военный полигон. Проход запрещен, в случае неповиновения жизнь нарушителей подвергается опасности.

— Военный полигон? И зачем врать?

— Химмельсталь… хм, не то чтобы совершенно секретный проект, но и не совсем гласный. Мы надеемся открыто заявить о себе, когда добьемся каких-то убедительных результатов. А если станем достоянием общественности сейчас, придется тратить уйму времени на объяснения и защиту проекта. А этого мы себе позволить не можем. В каждой стране Евросоюза мы имеем официальное представительство, так что ничего неправомерного не происходит. Но пока мы предпочитаем работать с некоторой степенью секретности.

Даниэль взглянул на Гизелу Оберманн. Теперь она сидела выпрямившись, глаза у нее лихорадочно блестели. Невероятно, но выглядела она счастливой. Словно только что узрела спасение души. Ни один из пациентов клиники, с которыми доселе ему доводилось пересекаться, не источал столько безумия, сколько эта женщина. Содержалась ли в ее словах хоть крупица истины, или же все это являлось плодом ее воображения? А вдруг на самом деле она — пациент, которому каким-то фантастическим способом удалось проникнуть во врачебный кабинет?

Он окинул взглядом долину. Облака серыми клубами плыли на фоне гигантских фигур на скалистой стене на юге. Именно там он и предпринял ночную попытку побега, через бледно-зеленый луг и лиственную рощу. Именно там охранники с криками загоняли его к горе, разрезая лучами фонарей темноту. Даниэль нисколько не сомневался в этом. И он знал еще кое-что: среди той растительности таилось нечто ужасное. Из-за чего он потерял сознание и получил ожоги.

— Эти зоны… — начал Даниэль, съежившись под одеялом.

— Да?

— Сюда ведь без проблем можно попасть по дороге.

— Если визит согласован, конечно. Но никак иначе. В месте пересечения трех зон дорога усиленно охраняется. Если незваный гость пренебрежет предупреждающими знаками и доберется до последней зоны, его незамедлительно остановит патрульный автомобиль. Порой такое случается с туристами, которых угораздило не туда свернуть.

— А со зваными гостями что?

— При наличии обоснованной причины для визита в Химмельсталь посетители — это могут быть сотрудники клиники, грузовики снабжения, приглашенные исследователи, родственники, наконец — обязаны заранее известить нас о приезде. Таких гостей заблаговременно засекут камеры наблюдения, и непосредственно перед Второй зоной их остановят охранники.

Даниэль вспомнил свое прибытие в долину. Темносиний фургон. Люди в форме, проверившие его металлоискателем и обыскавшие багаж.

— Если все в порядке, ток и сигнализацию вдоль дороги отключают, и машина может въехать в долину, — продолжала объяснять Гизела. — Сразу же после ее въезда ток подают снова, замыкая таким образом кольцо сигнализации вокруг всей территории.

— Автоматический шлагбаум, открывающийся и закрывающийся по сигналу, — тихонько проговорил Даниэль.

Гизела кивнула и аккуратно затушила сигариллу о перила.

— Именно. Скрыто, но эффективно. Как и система зон в целом — скрытая, но эффективная.

Она убрала окурок в портсигар.

— Обитателям Химмельсталя не приходится смотреть на уродливую ограду. Но они знают о существовании барьера, и они относятся к нему с почтением. Лишь немногие из них заходили в Первую зону — либо по ошибке, либо влекомые духом приключений, — где их тут же останавливали. И еще меньше преодолевали сеть контроля и проникали во Вторую. Вот только никому, раз побывавшему во Второй зоне, не придет в голову повторять этот опыт! И это-то самое примечательное. Ведь речь идет о людях, склонных к огромному риску, влекомых инстинктами. Именно такими являются подавляющее большинство психопатов. Подобные личности быстро забывают неприятный опыт и совершенно неспособны извлекать уроки из прошлого. И тем не менее: во Вторую зону дважды не заходят.

Врач умолкла, дожидаясь реакции Даниэля. Но он лишь вопросительно глянул на нее, и тогда, подавшись вперед, она добавила:

— Электрический шок относится к тем вещам, что откладываются непосредственно в памяти самого тела.

Гизела внимательно смотрела на собеседника, удостоверяясь, что он ее слушает. Даниэль даже ощущал ее учащенное дыхание, настолько она приблизилась к нему.

— Любой исследователь, ставящий опыты на животных, знает, что это самый действенный способ выработки условного рефлекса. Можно сколько угодно витать в облаках и по малейшей прихоти перестраивать собственное прошлое, вследствие чего снова и снова совершать одни и те же ошибки, но вот удар током стереть из воспоминаний невозможно. Он вытравливается в памяти на всю жизнь. Именно это нам и требуется, чтобы обозначить границу для психопатов: четкое послание, адресованное непосредственно телу и пренебрегающее сознанием, сколько бы им ни манипулировали. Переживание, которое ни один психопат не способен забыть или умышленно игнорировать. Такие вещи не подвержены сознательным воздействиям. Знание сродни инстинктивному, закрепляющееся на глубинных уровнях.