– Не торопитесь оправдываться, Донат Владимирович. У вас будет достаточно времени, чтобы объясниться с нами по всем вопросам.

Велев Кленову пригласить следователя и понятых, Валентин подошел к сидящей на полу Ларисе, осведомился, не требуется ли ей помощь. Девушка подняла голову, отбросила волосы с лица, и он увидел ее глаза: залитые кровью белки, суженные от боли зрачки, высоко вскинутые к ровным бровям густые ресницы и почему-то с неприязнью подумал о Павле.

Лариса все еще сжимала в руке тетрадные листки. Решив, что она не поняла его, Валентин назвал себя, повторил вопрос.

Лариса принужденно улыбнулась:

– Благодарю вас. Все в порядке. Меня уже второй раз за сегодняшний день колотят. Начинаю привыкать.

Она пыталась шутить, и это успокоило Валентина. Он помог ей подняться. Но едва она стала на ноги, как покачнулась, охнула, схватилась за бок. Валентин поддержал ее, хотел усадить на диван, но она отстранилась:

– Не беспокойтесь, сейчас пройдет. Я знаю, о чем говорю: как-никак я медичка...
– Она помолчала, потом добавила, отводя взгляд: - Извините мне надо выйти.

Тетрадные листки по-прежнему сжимала в кулаке, и у Валентина не хватило духу попросить их. Возможно, потому что понял: она не отдаст их. Умрет, но не отдаст.

Мандзюк уже сдал Рубашкина под опеку Бессараба и сейчас стоял в дверях кабинета, закрывая своей большой плотной фигурой весь проем. Он уступил Ларисе дорогу, так же как Ляшенко сделав вид, что не заметил тетрадные листки в ее руке. О них напомнил Боков, который стоял у одного из стеллажей, привалясь к нему плечом:

– Заберите у нее завещание, блюстители. Не будьте лопухами! Она его сейчас в канализацию спустит.

Ляшенко и Мандзюк не прореагировали, ему ответил Чопей:

– Донат Владимирович, вам не давали слова. Отныне и надолго вам придется усвоить правило: говорить будете только, когда вас спросят. Но поскольку вы уже затронули этот вопрос, я - так и быть - дам юридическую консультацию. Завещанием признается лишь документ, удостоверенный нотариусом. А такого документа профессор Яворский не оставил, так что напрасно старались.

Он позвонил своим помощникам, дал "добро" на обыск квартиры Бокова и Рубашкина, а также боковской дачи.

Появился Кандыба, понятые. Началась неторопливая процедура осмотра места происшествия, составления протоколов. Как и следовало ожидать, никакого тайника за книжным шкафом не было. Объясниться по этому поводу с Ларисой тотчас же не удалось, ей стало плохо, началась рвота, и одна из понятых отвела ее в соседнюю комнату, побежала за врачом, благо по соседству жило немало врачей.

При личном обыске Рубашкина были обнаружены: складной нож с пружиной, что угрожающе выбрасывало широкое лезвие, и два золотых кольца, которые он ухитрился стянуть в спальне Надежды Семеновны. В портфеле Бокова нашли иллюстрированный словарь-травник издания 1898 года, который он прихватил со стеллажа во время поисков инкунабул двенадцатого века.

Попытка Бокова утверждать, что это словарь, успеха не имела: на титульном листе книги стоял штамп: "Из книг М.П.Яворского".

– Жадность фраера сгубила, сказал сам о себе Боков.
– За мелкую кражу сяду.

– Не скромничайте, Боков, - усмехнулся Ляшенко.
– Вы обманом завладели дорогостоящими "Русскими картинками", а затем продали их через подставное лицо по спекулятивной цене. Вот вам мошенничество и спекуляция в крупных размерах. О книгах подешевле, что вы выманивали у своей бывшей невесты, уже не говорю. Но к "Канону" Авиценны и тому, как он попал к Анатолию Зимовцу, мы непременно вернемся. Попытку ограбления этой квартиры доказать будет нетрудно. Так что, как говорится, наскребем по сусекам.

В разговор вмешался Чопей, который еще раз связывался со своими помощниками:

– При обыске вашей дачи, Донат Владимирович, найдено несколько книг из числа тех, что были фиктивно вписаны в макулатуру по библиотеке Дома ученых. Приплюсуйте и это.

При подписании протокола осмотра места происшествия возникла неожиданная заминка: Надежда Семеновна заявила, что должна проконсультироваться со своим адвокатом. Кандыба объяснил ей, что это не предусмотрено законом, но, если она с чем-то не согласна, он готов выслушать ее возражения. Надежда Семеновна начала издалека, и в итоге попросила исключить из протокола упоминание о том, что интересующие преступников книги были спрятаны ею среди старых журналов, а затем перепрятаны кем-то в другое, пока не установленное место.

Посоветовавшись с Валентином, Кандыба согласился заменить эту фразу другой, смысл которой состоял в том, что названных книг не оказалось в домашней библиотеке.

Когда задержанных увели, к Валентину подошла одна из понятых, сказала, что с ним хочет поговорить Лариса, которой стало несколько лучше, но около которой все еще хлопотала доктор Сторожук - жена доцента Сторожука.

Однако в комнату Ларисы его впустили не сразу. Пока он топтался в коридоре, уехали следователь и Чопей, ушли понятые, явилась сестра Надежда Семеновны - Анна Семеновна, которой кто-то сообщил в больницу о происшедшем. К Валентину дважды подходила Надежда Семеновна, справлялась о Павле, а затем, прижимая к глазам платочек и негромко всхлипывая, клятвенно уверяла его, что лечебники перепрятала не она и ей не известно, где они сейчас находятся. И тут же роняла, как бы между прочим: