К шести утра и двадцати четырем ночи он бегал за пять километров на вокзал прослушать сводки Совинформбюро. Голос у Левитана был грустный и тревожный.

Нередко Светов шел по уснувшим улицам древнего города, всматривался в звезды чужого для него неба и вспоминал печальные ахматовские строчки:

"...И снова осень валит Тамерланом..."

Глядя на Млечный путь далеких галактик, возбужденным сознанием Светов увязывал сводки Совинформбюро с древней историей Млечный путь казался ему священной дорогой, связывающей древние и нынешние цивилизации. На одном краю дороги были Вавилон. Эллада и Рим, на противоположной его стороне колыбель Великого Октября.

Теперь по этому пути неслась огненная колесница дьявола, которая неминуемо сгорит, рассыплется в прах, - в это верил Светов. Дьяволу не удастся превратить живую и бессмертную историю, которую так почитал Александр, в мертвое скопление столетий.

После особенно неприятных радиосообщений небо для Светова заволакивалось серой дымкой, липким маревом, наполнялось лихорадочной неизвестностью, а звезды казались цепочкой тусклых фонарей в смрадном аду. В такие минуты небесный свод превращался в огромное зеркало, отражавшее всю глубину встревоженной души Светова.

Но были мгновения, когда в этом небесном зеркале отражались и другие краски вечности.

Из помех и шума репродуктора, в которые проваливались слова, как в бездну, вырвался ликующий голос Левитана: "После упорных боев наши войска освободили Ростов, важный промышленный и стратегический центр юга страны".

Эти слова мгновенно электрическим разрядом проникли в душу Светова. Улетучились кошмары, мучившие во сне и наяву. Александр дальше не слушал: он неудержимо мчался обратно, домой, и глинобитное пристанище ему теперь казалось дворцом и мечетью Тамерлана.

Он принес в дом невиданное ликование. Дети от радости прыгали и визжали, мать, как всегда, плакала.

* * *

В те же весенние апрельские дни первый секретарь Ростовского обкома ВКП(б) Б. А. Двинский, посвященный в предстоящее наступление наших войск на юго-западном направлении и в Крыму, полный оптимизма. считал угрозу для Ростова отведенной окончательно. Он распорядился возвратить из эвакуации семьи партийно-советского актива. Это решение Светов-старший, как и другие работники области, встретил с одобрением и признательностью, а семьи - с ликованием. Нелегко им пришлось в эти полгода.

Именно в те дни, когда готовилось совещание гитлеровских генералов в Полтаве, а станица Светова уже находилась в заштрихованных квадратах карт в полосе главнвго удара танковых армий фон Бока, семья Александра, теперь уже в пассажирском вагоне, подобно перелетным птицам, двинулась из Туркестана к Ростову, в родные места, в свое разоренное войной гнездо.

Смешанные чувства испытывал Александр, прощаясь с этим древним городом, столицей караванных путей могущественных владык, приютившей его семью в тяжелый час лихолетья.

На вокзал, к поезду, собрался почти весь класс, в котором учился Александр. Это был первый отъезд эвакуированных в родные места, поэтому воспринимался как знамение скорого возвращения и других людей, ставших, по злой воле врага, изгоями.

Большинство его одноклассников - подростки, эвакуированные из Киева. Александр сравнительно быстро утвердил свой авторитет в классе.

В возникающих спорах он был то крутым, неподатливым, то восторженным, когда убеждался, что сторонний совет продиктован чувством искренним и доброжелательным.

Среди киевлян была Соня, с выразительным взглядом больших голубых глаз, в которых всегда отражался испуг, настороженность и удивление. В ее речи присутствовало два измерения добра и зла - таких хороших или плохих людей она не видела на Подоле, в районе Киева, где жила до эвакуации, или во всем Киеве. На Александра она почему-то всегда смотрела долго и внимательно. На вокзале Соня подошла к нему, молча пожала руку, не удержалась, расплакалась, тихо сказала:

– Таких хороших ребят я не видела во всем Киеве.

Хозяин доставил семью Светова, как своих почетных гостей, на арбе с огромными колесами, в упряжке, запряженной двумя верблюдами.

Прибыл на вокзал знакомый милиционер, смущенно попрощался:

– Приезжайте еще.

Уже в пути Александр ощутил изменение интонаций сводок Совинформбюро. Наступление на всех направлениях успеха не имело. Гитлеровцы яростно штурмовали Севастополь.

И все же Александр был рад возвращению в станицу.

Светов пока не знал, что она уже находилась в зоне притяжения противоборствующих сил, на острие красных и синих стрел, сходящихся на полевых картах сражающихся армий совсем рядом, у Миллерово.