– Докумэнтов нэт, нычэго нэт! Гдэ я тыбя искат буду? – Тимур настороженно смотрел на Олега, просящего работу.

– Что я у тебя украду? Картошки килограмм? Ну ладно, бананов ящик. Но мне жить надо. Мне работа нужна, – Олег старался не скатиться на уговоры. Работы не было. Только случайные заработки. Оставалась надежда найти что-то неофициальное вот в таких местах, где нет законов и морали. Но гордость и понятия, вбитые опытом и зоной, заставляли держать фасон.

– Краст будэш – найду! – Тимур выразительно провел ребром ладони по шее.

– Найдешь! – Было понятно, что появляется шанс, и этот шанс нужно было использовать.

Через три месяца Тимур уже доверял ему настолько, что оставлял ключи. Правда, случалось это в исключительных случаях. Найти того, кто не просит отпуск, не отпрашивается по домашним делам, работает по десять часов изо дня в день с один выходным в неделю, да еще и платить ему можно меньше обычного – Тимур и мечтать не мог о таком счастье. К тому же Олег оказался непьющим и порой поражал знаниями, которые выходили за рамки типичного бомжа, что настораживало Тимура, который нередко замечал явно насмешливое отношение своего подчиненного. Он чувствовал, что тот совсем не так прост, как кажется на первый взгляд. Но все это не особо беспокоило. Ни где он жил, ни почему у него нет документов, Тимура абсолютно не интересовало. Впрочем, интересовало его совсем немногое.

Магазин уже полчаса как открылся, когда Олег закончил разгрузку. Предстояло перебрать лук и посмотреть, что нужно обновить на полках. Одно дело выложить на витрину что-то свежее и красивое. Куда сложнее было как-то спихнуть начавший портиться товар. Подумав, он все же решил попить чая. В это утреннее время народу еще не было. В подсобке стоял чайник, и он, заварив покрепче, вышел с чашкой в зал, где скучала у кассы Вера.

– Вот смотрю я, Олег, на тебя и не пойму: почему такой мужик и все время один? – Она завела старую пластинку, и мелькнула мысль, что зря он вышел. Мог бы посидеть и на улице, но теперь думать об этом было поздно. – Не пьешь, не куришь, руки золотые и характер спокойный. Я бы тебя не отпустила.

То, что она бы его не отпустила, Вера повторяла с трогательной периодичностью, когда они оставались вдвоем.

– У меня за спиной двадцать лет зоны. На мне клейма ставить негде. Меня не то, что не отпускать, меня подпускать к людям нельзя. – Что на него нашло в этот раз, он не понимал и сам. Обычная манера отшутиться вдруг куда-то пропала. – У меня, Вера, осталось только вчера и нет никакого завтра. Ищи молодого и нормального. Тебе ж от силы сорок, а я уже старый.

– Мне, между прочим, почти сорок пять. – Она сказала это с довольным видом, оценив комплимент. – А ты, кстати, неплохо сохранился. И седина очень идет. Чуть поухаживать, подчистить, и вообще красавчиком стал бы.

Ввязываться в разговор не хотелось. Представить себя проживающим с Верой в мире и согласии не получалось даже в мечтах.

– Значит, повезло с генетикой. Объяснять мой вид здоровым питанием и образом жизни язык не повернется. – Он потерял интерес и к ней, и к разговору.

Олег быстро допил чай. В подсобке высыпал на пол три сетки лука. Работа была монотонной, можно было «отпустить мозг», как говорил он сам себе в таких случаях.

Пятьдесят два года позади. Что в них? Что в нем самом? Однажды, нелепо сломав судьбу, он потерял надежду и махнул рукой на все. Но было то, что заставляло жить. Раз уж Господь еще не забрал его к себе, значит, он что-то должен на этой земле. Значит, есть смысл и в его жизни. Мысли снова и снова возвращались к ней, и по огрубевшей щеке скатывалась слеза, которую он смахивал, озираясь по сторонам. Позволить кому-то увидеть собственную слабость было непозволительно. Есть привычки, которые впитывались на уровне рефлексов, позволяя не только жить, но и выживать. Дать слабину в их мире значило навсегда упасть, практически без шансов подняться. И он привык драться, привык быть жестоким и не доверять никому.

Сейчас у него были стабильный доход и ночлег. Вот только, насколько доход стабильный, – вопрос сложный. Смешно сказать, но чтобы быть хорошим работником, нужно не пить и просто аккуратно выполнять поставленные задачи. Жизнь до тюрьмы теперь казалась ему нереальной. Он был молод, мечтал о карьере и успехе. Он видел, как умные, целеустремленные, наглые и уверенные в себе покоряют новые высоты. Тогда и он хотел быть в числе тех, кто смог изменить свою историю. Теперь же становилось понятно, что и без инициативы, без таланта и усердия можно выглядеть незаменимым и крайне важным. Все зависит лишь от того, где ты находишься. А в его кругу быть вундеркиндом получалось так просто, что приходилось сдерживать себя, чтобы никого не шокировать. То, что понятие ума слишком относительно и определяется не твоим личным мнением, лучше было не говорить. И на дне есть те, кто считает себя олигархом и гением, которого лишь случайность оставила в этой богом забытой дыре.

Вот как, например, Тимур, который ожидаемо пришел к обеду, проверить работу магазина. С серьезным видом он рассматривал прилавки, морща лоб и выискивая недостатки. Все было убрано, и, недовольно хмыкнув, он молча ушел в свою конуру. Это было высшей степенью одобрения. Народ прибывал, и работа пошла веселее, заставляя забыть грустные мысли. Олег метался между подсобкой и залом, поднося товар и поглядывая за посетителями. Вечер наступил незаметно, и еще один день торопился уйти в прошлое.

Неспешно он двинулся по привычному маршруту. Три фигуры, маячившие на пути, он выделил сразу. Манеры, позы и небрежно бросаемые в его сторону взгляды ничего хорошего не предвещали. Еще можно было свернуть, но они явно видели его, и показывать, что он пытается избежать встречи, не стоило. Страха не было. Просто ни к чему ему сейчас все эти визиты из прошлого и неотступное окружение той жизни, с которой он безуспешно пытался порвать.

– Ты че, Шапир, не признаешь? – Стоявший к нему спиной обернулся. – Здорово, братан.

Это был Косой. Они познакомились лет пятнадцать назад, когда Олег отмотал уже приличный срок и оказался в числе тех, кого приблизил к себе авторитетный вор Мамай. Они оказались земляками, и приблатненный Косой старался на этой почве скорешиться с ним, подбираясь таким путем к авторитетам. Потом они случайно пересеклись уже на свободе, года полтора назад. Общих дел у них не было никогда, и причину такого внимания угадать было невозможно.