Тем временем человек на мосту стал приближаться ко мне. Когда он ступил на дорогу, я увидел его лицо. Голый череп с двумя дырками во лбу, из которых сочилась кровь.

– Где они?! Куда ты их спрятал от меня?! – подойдя ближе, он стал трясти меня за плечи. – Отвечай, гребаный ублюдок! Они кричат, но я не вижу их. Они кричат, но я не вижу!

– Остановись… – прошептал я, не помня себя от страха.

– Верни моих детей! Слышишь?!

Я едва держался на ногах, а он продолжал трясти меня, что есть мочи.

– Верни мне моих детей! – руки мертвеца сжали мое горло, я начал задыхаться. Схватил его за запястья и стал раздвигать железные грабли в стороны, чтобы дать себе немного воздуха. Но сил моих не хватало, а у Майора их было хоть отбавляй. Он сжимал мое горло все сильнее, пальцы его смяли мою шею, как шею цыпленка. Я перестал дышать. Голова моя закружилась, перед глазами поплыли тени. Я чувствовал, что вот-вот потеряю сознание. И тогда он додушит меня. Плач детей потерялся где-то в складках густого тумана. Я видел перед собой только серое озлобленное лицо мертвеца, его наполненные ненавистью глаза.

– Папа, не надо, – услышал я детский голос на задворках сознания. Призрак замер.

Мгновение, и его хватка ослабла. Он обернулся.

– Вы здесь? Вы все вместе?

Я проследил за его взглядом и увидел в рассеивающемся тумане три маленьких фигуры. У моста стояли дети. Две девочки и мальчик, им было не более четырех лет. Мой враг нажал мне на горло с последним решительным усилием, тем самым перекрыв мне кислород окончательно. И мир в моих глазах померк.

Потом сверху я увидел, как отец помчался к своим детям, а мой труп остался лежать на дороге. И услышал собственный крик. Вопль сумасшедшего, вобравший в себя всю силу отчаяния и боли.

И в следующий миг я… я проснулся от плача своей дочери.

Все утро и весь день я ходил сам не свой. Не мог подолгу оставаться на месте. Постоянно перемещался из комнаты в комнату, не сидел более пяти минут на стуле, не ложился на кровать. Долгая прогулка по улицам города не помогла. Домой я вернулся с тем же ощущением тревоги и какой-то безнадежности.

Засыпал я мучительно долго, не в силах отделаться от дурных мыслей, круживших мне голову. Наконец, я провалился в глубокий сон, в кошмар, где меня снова встретил призрак на мосту. Кричали и плакали дети. Майор душил меня. Я терял сознание. Пока, наконец, часа в три ночи не вскочил с постели и не выбежал из спальни. Словно в лунатическом сне я бродил по дому, пока не забрел в детскую, где, склонившись над колыбелью, стоял и смотрел на свою дочь до самого утра.

– Что ты здесь делаешь? – испуганно спросила Натали, когда увидела меня в таком состоянии. Я не знал, что ответить.

– Отойди от ребенка!

Я даже не повернулся в ее сторону.

– Иди ложись, – она подошла, тронула меня за плечо, я вздрогнул. И следующим движением схватил ее за горло. Совсем как призрак в моем сне держал меня, теперь я с такой же яростью и силой принялся душить ее.

– Что ты делаешь… – хрипела она, пытаясь освободиться от моей хватки.

– Оста-но-вись!

«Остановись!» – сказал я сам себе, когда Натали лежала на полу без сознания. В чувство меня снова привел крик ребенка.

Мой кошмар повторился и на следующую ночь. Но этой ночи не стала ждать Натали. Она вызвала неотложную психиатрическую помощь. Врачу она показала синяк на шее и рассказала, как я ее душил. Она не знала, что до этого я всю ночь бродил по дому, не соображая, что со мной происходит. Но, кажется, врач обо всем догадался.

Меня хотели принудительно отправить в клинику. И вот тут я впервые обрадовался, что Натали не являлась моей официальной женой. А следовательно, не имела права родственника отправить меня в психушку. Это меня и спасло.

Врач сказал, что дает мне шанс. В течение месяца он будет регулярно навещать меня и следить за моим психическим здоровьем. Он посоветовал нам с Натали все это время спать раздельно.

На несколько ночей кошмары оставили меня. Натали спала в детской, запирая дверь на два замка. Мы отстранились друг от друга и мало разговаривали, хотя один раз все-таки занялись любовью. В ту ночь она снова стала похожа на знакомую мне похотливую девицу, которую я всегда хотел иметь в своей постели. Манеры дамы полусвета никуда не делись. Она не забыла, как доставлять мужчине удовольствие, а я вспомнил, как ругаться матом на нее во время занятий сексом. Но вскоре все повторилось.

Я стал бояться сам себя. Я не знал, что сделаю следующей ночью, когда усну. Я не мог контролировать себя во сне. Призрак Виктора Майора не давал мне покоя. Он настойчиво требовал от меня возвращения своих детей. Но даже когда видел их у моста, все равно убивал меня.

Его голос раздавался из сна и преследовал меня в течение дня. Мне казалось, он не оставит меня никогда. Я потерял себя и боялся, что в следующий раз задушу своего ребенка, а потом убью Натали.

Те дни я проживал с ужасной головной болью и осознанием того, что я есть бледная тень самого себя времен совсем недавних. Но самое страшное заключалось в том, что я не знал, как это изменить. Шли дни, и я понимал: вот-вот, и я сделаю последний шаг в пропасть безумия.