Ещё через десять минут Гас покинул и эту недодорогу, направив карету в лес, ориентируясь по каким-то только ему известным приметам. Проехав примерно тину, мы остановились на небольшой поляне.

— Шабаш! Дальше никак, — сообщил Гас, спрыгнув с кучерского сиденья и несколько раз встряхнувшись, разминая руки и ноги.

— Уже приехали? — сонно поинтересовалась Паорэ, протирая глаза.

— Да. Вылезаем.

В первую очередь, мы вскрыли «багажные отделения», находящиеся в карете сзади и спереди, под сиденьями грума и кучера. В объёмистых ящиках обнаружилось много чего полезного. Салватос, судя по всему, любил путешествовать с комфортом, ни в чём себе не отказывая.

Одежда, оружие, запасы продуктов, вода, различные инструменты, бытовые принадлежности, лошадиная сбруя и даже лёгкий походный шатёр — как будто нельзя прямо в карете переночевать, места для ночлега там более чем достаточно.

Больше всего меня порадовали завёрнутый в промасленную бумагу большой коробок спичек и несколько специальных «камней для бритья». На рынке в Ланвилии последние стоили дорого, но они того действительно стоили. Брили физиономию лучше любого «Шика», не требовали наличия пены и, самое главное, практически не тупились.

Оружие мы, конечно, ни Паорэ, ни Нунию разбирать не позволили — занялись этим сами, а им приказали разложить и рассортировать прочее барахло.

— Кто она? — тихо спросил меня Гас, указав на Паорэ, когда мы отошли в сторону, чтобы обсудить, что дальше.

— В «Сладком приюте» работала, я рассказывал.

— Хочешь с собой взять?

— Она помогла мне, — пожал я плечами. — Но если вернётся в город, её убьют.

— Понятно, — Гас почесал в затылке и посмотрел на перетаскивающего туда-сюда вещи Нуния. — А с этим что будем делать?

— Я обещал, что если он нам поможет, останется жив.

— А ты всегда выполняешь свои обещания? — поинтересовался «третий» с точно такими же интонациями, как и Паорэ.

— Стараюсь, — развёл я руками.

Гас дёрнул щекой, потом ещё раз взглянул на «шершавого»…

— Лично мне он ничего плохого не делал. Но я б его кокнул. На всякий случай. А вообще… делай как знаешь, — махнул он рукой. — Только учти. Если отпустишь его, петлять нам придётся долго.

— Я знаю…

Мы вернулись к карете.

— Закончили?

— Закончили, — отозвалась первой бывшая труженица секс-индустрии.

— Да, господин, — склонился в поклоне Нуний.

Я мельком глянул на аккуратно разложенные вещи и вновь повернулся к «шершавому».

— Значит, так. Как я и обещал, мы тебя не тронем.

Сказал и пристально посмотрел на тощего.

Странно, но никакой радости я в его глазах не заметил. Скорее, наоборот, судя по «морде лица», он ощущал себя бредущей на бойню коровой.

— Короче, можешь возвращаться к своим. Держись колеи, тогда не заблудишься, — указал я на след от колёс. — Всё. Бывай.

Бывший помощник Салватоса неожиданно бухнулся на колени. Теперь в его взгляде плескался ужас. Помилованный и освобождённый, он, похоже, пребывал в полном отчаянии. И я совершенно не понимал, почему?

— Не надо, милорд! Не губите! Прошу вас!

Рухнувший ниц Нуний буквально распластался передо мной.

Я, обалдевший от подобной реакции, попытался было отшагнуть-отстраниться, однако несчастный попросту обхватил мои сапоги, прижался щекой к голенищу и зарыдал в голос:

— Не отправляйте меня обратно! Меня там все ненавидят! Меня обвинят в предательстве, будут пытать, а потом убьют. Я не хотел… то есть, я не хотела быть мальчиком, но меня сделали. Мои родители умерли, а меня продали господину наместнику. Он надо мной издевался, обещал, что отдаст на потеху в кудус. Все надо мной издевались, считали подлизой и неженкой, а я просто боялась и не хотела быть мальчиком. Не отправляйте меня в Ландвилий, милорд! Умоляю! Лучше сразу убейте! Сделайте это здесь! Прошу! Я не вернусь! Я… Я… Нет… Не надо! Мило-о-о-орд!..

Он… или, скорее, она… или всё-таки он… перестал причитать и теперь просто трясся и всхлипывал у меня в ногах, словно бы я и вправду мог чем-то помочь.

— А может, возьмём её, а? — еле слышно попросила Паорэ. Жалобно, прямо как за себя.

Я посмотрел на Гаса. Тот молча пожал плечами: мол, сам заварил эту кашу, сам и расхлёбывай.

— Ладно! Уговорили. Пусть едет с нами…

С лошадьми я управлялся не очень. Этому в кудусе учили, но через пень колоду и только тех, кто хотел. Мне эти занятия были неинтересны, поэтому почти не ходил на них, думал, что не понадобится. Зато теперь понял, что зря. Понадобилось. Причём, именно в тот момент, когда от этого зависели, ни много ни мало, собственные жизнь и здоровье.

— Ты не умеешь ездить на лошади? — изумилась Паорэ, глядя, как я качаюсь в седле.

— Умею, но плохо, — буркнул я, досадуя на себя.