— Что тебе нужно? — Проговорил он довольно кислым и скрипучим голосом.

— Мне необходимо отправится в столицу «Тегоу» и отдать найденный артефакты в храм. — Парим сморщился, сделал глоток, глянув в бумаги томно вздохнув.

— Я могу отправить гонца. Тот доставит твою каменюгу в город. — Внутри играла странное чувство. Мне хотелось отдать его и пусть гонец отправляется хоть на край света, но в тоже время мою люди, отдали за него жизнь, чтобы я смог его достать. — Ты меня слышишь моль одноглазая? — Вытащил из раздумий муирец. — Давай его сюда и гонец доставить его в столицу.

— Нет. — Парим сморщился. — Я его доставлю самолично.

— У меня вопрос. С чего ты взял что его нужно доставить в Тегоу? — Он сделал ещё глоток, прищурив взгляд, стараясь найти в словах лож.

— Так сказал профессор Мизир в главном лагере, который нас отправил в руины. — Парим сморщился ещё сильней, словно вино в его кубке отдаёт ужасной горечью.

— Профессор Мизир, был убит у себя в шатре со своей охраной. — Удивление само появилась на лице, как только до меня дошли последние слова. — Как раз спустя два дня, как твой отряд спустился в глубины.

— Может это шпионы?

— Не думаю моль. Ни один шпион не подойдёт так близко к вражескому лагерю. Я больше склоняюсь что среди наших людей есть предатели. Как тогда. — Возможно он прав, ведь когда склады попытались поджечь, я просто удобно там оказался и это выручило лагерь. — Не хочу этого говорить, одноглазая тля, но ты можешь отправляться. — Его морщины выгладились, но кислость не куда не ушла. — Свободен. — Развернувшись, без поклона направился к выходу из палатки, тут же наткнулся на входящую Изру. — Тебе чего старший офицер Финей? — Я на мгновение остановился, но почуяв на себе взгляд Парима, решил всё же пойти.

— Я хочу отправиться как сопровождающая сотника. — Тут я замер лишь слегка отодвинув ткань в пуская ветер в палатку, из-за чего офицеру пришлось поставить бокал и придержать бумаги. — Это будет более успешным решением, чем отправлять его одного или с новичками. — Жеф сильней скривился, смотря на стоящего на входе меня.

— Ты понимаешь, что если ты уйдёшь, то командовать здесь будет не кому. Твой отряд один из лучших и буйный как я знаю, а погром и сумбур я не потерплю. — Со спины я не видел, что на лице у муирки, но ощущал её уверенность и крепкую хватку.

— Да. Поэтому я оставлю здесь своего заместителя Ану. — На это недовольным муирец нечего не потребовал, знал, что старший офицер всё ровно так и сделает.

— Иди. Идите отсюда! У меня от вас уже голова болит. — Парим уткнулся в бумаги, стараясь сосредоточиться на них. — Мы вышли из палатки, на улице во всю бушевала буря. Проходя мимо палаток почти бегом, вошли в мою палатку, где было очень сухо, что меня радовало.

— Почему? — Сразу спросил я, зажигая свечу.

— По собственным причинам. Разве я не могу себе это позволить? А ты отправляешься сам туда, да и лишняя помощь тебе пригодится. — Сказать я нечего не мог, она упёртая и переубедить в некоторых её моментах не выйдет. — Но мне нужно идти к своим и взять как минимум двух из своего отряда, так что мы ненадолго расстанемся. — Изра вышла из палатки, после чего я рухнул на кушетку, вздохнув.

— Нужно вызвать Башира и сказать, что мы отправимся в столицу. — Поднявшись с кушетки, с большим нежеланием вышел из сухой палатки на буйную улицу.

***

По каменной брусчатке из крепости, через слой снега выехал наездник в тёплом плаще с натянутым на голову капюшоном. Мерин медленно шёл через мост и брусчатку, а следом тут же наездник отправился скакуна рысью, скрываясь за валунами и покрытыми снегом елями. На обледеневших стенах крепости над воротами, стояла огромная фигура, наблюдающая за исчезновением всадника на лошади.

— Удачи тебе. — Проговорил человек, повернувшись спиной, спускаясь с крепостных стен.

Метель била в лицо, постоянно заставляя прислоняться к гриве мерина чтобы хоть как-то ускорить скачку и выехать с горного массива на более тихую равнину. Где скакуна можно отправить смело в галоп чтобы прибыть в нужное место. Метель всё сильней подымалась, заставляя ткань капюшона колыхаться сильней, слепя снегом глаза. Сквозь снежный покровы, было тяжело пробиваться, но он продолжал ехать, не останавливаясь. Тело покрывал мороз, руки на поводьях даже в шерстеных перчатках леденели. Письмо, отправленное в крепость гонцом при смерти. Гонец лежал на промёрзшем до костей мерине, который рухнул вместе с ним, на каменную брусчатку внутреннего двора. В руках он держал свёрток с бумагой, который решил будущее банды наёмником. Один из нынешних предводителей временный командир Ганзел Ганзалис, поднял свёрток и посоветовавшись со своими подчинёнными которым он доверял, запряг лошадь, и отправился в путь в лестную чащу, где был обоз с Сириусом и оставшимися людьми, которые со дня на день должны были прибыть в крепость. Заместитель командующего, кивнул и взял управления крепости на себя пока «Алый палач» выясняет причину отправления данного письма и его содержимого.

***

В пуще раздавались крики наёмников, на повороте в луже собственной подмёрзшей крови лежал труп не сумевшего убежать человека. Наездник спустился с коня в снежный сугроб, медленно начал продвигаться в глубь леса, вдоль дороги, издавая как можно меньше шума. Он был словно пятно посаженое на белоснежную скатерть, но стволы деревьев позволяли ему скрываться от любопытных глаз фигур в кожаных, обвешанными костями доспехах, выполняющими защитную функцию металлических лат. Украшались они перьями чёрной птицы в большом количестве по всему доспеху. Заснеженная тропа была усеянная трупами наёмников, возле телег и грозно сопящих лошадей. Глаза наездника начали искать среди трупов одну фигуру, главную и чересчур важную. Человека, походившего на северян, черноволосого с уродливыми ожогами на лице. Выглядывать сильней не позволяли патрулирующие и вечно оглядывающиеся люди.