Регина спокойно отнеслась к словам отчима, можно было бы даже сказать, что ее позабавила ярость, с которой отчим пытался выжить ее из дома.

Наутро, уже проспавшись, Толик вроде как и понял, что перегнул палку и вроде как перехотел вести падчерицу в милицию, но на стуле у двери уже сидела Регина. Она еще с вечера, дождавшись, пока отчим заснет, отыскала в сарае замызганную фуфайку с прорехами, из которых торчали куски ваты, стоптанные кирзовые сапоги на несколько размеров больше, побитый молью шерстяной платок и утром обрядилась в найденные раритеты.

– Вставай! Пора в колонию идти, а то скоро мать с работы вернется, не хочу ее расстраивать.

Толик, недовольно кряхтя и, потирая разболевшуюся после вчерашнего голову, оделся и поплелся за гордо вышагивающей по тротуару падчерицей.

Рабочая окраина просыпается рано. Кто-то идет на смену, кто-то уже возвращается с работы. Женщины устремляются к молочному и хлебному ларькам, чтобы начать готовить завтрак для семьи, а потому утренний променад Толика и Регины не остался незамеченным.

– Куда это вы в такую рань собрались? – спрашивали Толика.

– Что это ты в лохмотья вырядилась? – спрашивали Регину.

– Папа меня в колонию сдавать ведет! – отвечала девочка и неспешно продолжала путь.

Соседки горестно покачивали головами (кто там знает, что творится в чужом доме, но одеть девчонку, как огородное пугало, это уже слишком).

В маленьком кабинете Толика встретил участковый, так же мучающийся похмельем:

– Ты зачем привел ее? – спросил вчерашний собутыльник.

– Ну как, ты ж вчера обещал ее в колонию отправить!

– Толик, ты что дурак? Не могу я ее просто так никуда отправить.

– Почему просто так? Она сказала, что убьет меня!

Участковый долго смотрел на тощую Регину, словно оценивая серьезность угрозы:

– Идите-ка вы домой … оба … ты, девонька, папе больше не угрожай! Веди себя хорошо. А то в следующий раз точно в колонию отправлю.

Регина улыбнулась:

– Хорошо, не буду, – и было непонятно, что она "не будет"? угрожать? хорошо себя вести? … похмельные мозги не были предрасположены к тонким извивам лингвистики.

Тем же путем "семейство" возвращалось домой.

Толик попытался пробраться к дому задворками, но Регина не дала ему такой возможности, сразу свернув на центральную улицу. По дороге им встречались все те же соседки. Любопытные кумушки, жадные до бесплатных развлечений, спрашивали:

– А что ж так скоро из колонии возвращаетесь?

– А не берут худых в колонию, – смеялась в ответ Регина:

– Сказали папе, откормишь, потом приводи.

Соседи смеялись, Толик шел домой пунцовый и уже представлял скандал, который устроит Анна, всю жизнь идущая на поводу у людской молвы и во главу угла ставящая тезис: «а что люди скажут».

… И он получил ожидаемое …

Анна, уже не сдерживая себя, орала на мужа так, что было слышно на противоположной улице. Она высказала мужу все и о его родне, вечно попрекающей ее за какие-то несуществующие грехи, и о его отношении к ней, и о его постоянном пьянстве, не пропустила ни одного греха и проступка, даже нелюбовь Толика к падчерице заняла почетное место в ряду прегрешений.

 Закончился скандал тем, что Толик, хлопнув дверью, снова уехал к матери, сказав на прощанье, что если Анне так уж невмоготу с ним жить, то пусть подает на развод.

В доме у Матрены Толика ждало очередное разочарование.

Матрена очень любила устраивать скандалы и склоки в семьях сыновей, любила "клевать" невесток по поводу и без, любила наблюдать, как сыночки "учат" глупых баб уму-разуму, но это все со стороны, из-за забора своего дома, где она полновластная хозяйка. Жить с кем-то, даже с собственными сыновьями, хитрая баба и не собиралась. А потому, как только Толик завел речь о том, что он ушел от Анны и собрался разводиться, Матрена заголосила-закликушила и стала убеждать неразумного сыночка, что "в жизни, как на долгой ниве", все бывает, и скандалы тоже. И нужно ехать домой и мириться с женой. Матрену так напугала перспектива жизни с сыном под одной крышей, что она, даже не налив Толику обычную рюмку, быстро оделась и вместе с ним помчала в Город, мирить семью …

Когда вечером Регина вернулась из школы, Матрена, выполнившая почетную миссию, и таки помирившая супругов, уже уехала на хутор.

Толик, с видом побитой собаки, сидел, уставившись в телевизор, и делал вид, что не замечает падчерицу. Анна тоже отводила глаза, стараясь не смотреть на дочь.

– Кушать будем? – спросила Регина:

– Уроков много задали, а я голодная.

– Сейчас – сейчас, – Анна начала накрывать на стол:

– Толик, порежь хлеба и садись ужинать …