Наконец блоки атомной станции остались за кормой, и через пяток километров появились живописные отвесные стены меловых гор. Где-то там наверху приютилось село Сторожевое. Название имеет несколько толкований, большинство из которых связывают с событиями Великой Отечественной. Но существует и другая гипотеза, своими корнями уходящая во времена совсем уж далекие. Да что там гипотеза. Я сам видел фотографию, на которой одна из меловых скал имела четкие очертания профиля древнего воина. Помню, как в 90-х шел по фотовыставке, любовался пейзажами и вдруг – человеческий профиль в меловых скалах. Никакого фотошопа тогда еще не было. Фотографировали на пленку, то есть это была реальная фотография реального места. Меловая скала, четкий профиль лица размером с пятиэтажный дом и панорама долины Дона. Складывалось впечатление, что некий древний страж охраняет подступы к этому месту. Может, отсюда появилось название села Сторожевого?

Итак, пару десятков лет назад я увидел фотографию и сегодня решил отыскать то самое место, с которого она была сделана. Мы пришвартовались у начала меловых отрогов, и я покарабкался вверх по достаточно натоптанной тропинке. Единственное, что я не учел, так это то, что из-за недавно прошедшего небольшого дождика мел превратился в белое мыло. Вместо тверди земной под ногами образовалась очень скользкая субстанция, по которой, с трудом соблюдая равновесие, я и передвигался. Сначала все шло более-менее удачно. Я выбирал места, покрытые травой, а кроме этого использовал штатив в качестве посоха. Но, чем выше я поднимался, тем травянистых участков становилось меньше и, как и следовало ожидать, примерно на середине горы я все-таки поскользнулся. Упал не больно, но, как бы это сказать… долго. Поэтому, когда я вернулся к пришвартованной «Аргоше», Олег меня с ходу даже не признал. Говорит: «Смотрю – кто-то весь в белом приближается, только потом понял, что это ты». В общем, ту самую скалу с профилем я не нашел, зато постирался. Но на этом не успокоился. Пошел на штурм меловых скал второй раз. Тем более что тропинка подсохла и стала не такая скользкая. Теперь я был более осмотрителен и наверх взобрался, ни разу оступившись. Но то, что открылось моему взору, никак не соответствовало моим поискам.

На ровном плато несколько парапланеристов готовили свои парашюты-крылья к полету. Я раньше думал, что полет на параплане – это, по сути, просто такой затяжной прыжок с высоты. То есть летишь, но все равно сверху вниз. Оказалось, что это совсем не так. Вернее, не совсем так. Параплан можно поднять в воздух, никуда не прыгая, а дождавшись восходящего воздушного потока. Именно здесь, вблизи села Сторожевое природа создала все нужные условия для свободного полета на парапланере. Если ветер дует с севера, то на огромном пути он не встречает никакого сопротивления, нет никаких возвышенностей и препятствий. Но, когда он доходит до этих мест, ему, ветру то есть, приходится обтекать меловые горы, как бы забираясь вверх по склону. Таким образом, образуется восходящий воздушный поток. Парапланеристы, дождавшись нужного по силе порыва ветра, взмывают в небеса, яки птицы. И при достаточных навыках могут парить в этих самых восходящих потоках с утра и до самого вечера. Причем фраза «как птицы» имеет под собой реальное серьезное обоснование. В местах, где собираются парапланеристы, птицы и люди часто находятся в тесной взаимосвязи. Если первым восходящий поток находит человек, то птицы (орлы и прочие пернатые любители парить в воздухе) тут же слетаются на халявную возможность подняться повыше. Если такой поток первым находит орел, то, соответственно человек старается приблизиться и тоже воспользоваться воздушным лифтом. Кстати, до этого я никогда особо не задумывался, а зачем птицам парить высоко в небе. Со школьных времен помнил, что так хищные птицы сверху высматривают себе жертву на обед. Но никогда не задумывался, а зачем летать так высоко. Какую мышь с километра можно разглядеть? Да и сколько времени придется до нее пикировать? Зато теперь, познакомившись с ребятами – любителями свободного полета, я получил четкий ответ. Птицы парят высоко в восходящих потоках с одной лишь понятной целью – ради получения удовольствия.

Общение с новыми знакомыми и наблюдение за их полетами пересилило во мне желание найти ту самую скалу с профилем. А потом настало время возвращаться на «Аргошу». А то Олег уже наверное, заждался. Так что, есть ли та самая скала с профилем стража, существует ли такой ракурс, я до сих пор не знаю. Есть повод вернуться…

Вечером решили переночевать на острове. Сначала хотели зайти в мелководную протоку, но, как выяснилось позднее, вовремя передумали. Пришвартовались на самой оконечности островка. Таким образом, с одной стороны у нас оказалось русло с быстрым течением, а с другой – тихая протока. Я собрал спиннинг, накачал надувную лодку и поехал на вечернюю зорьку. В этот раз река была благосклонна. К яхте я вернулся, имея в садке три небольших щучки. Олег тем временем уже развел костерок, и мы зажарили-закоптили щучек на открытом огне. Было вкусно.

Утром я опять направился в туже самую протоку, но безрезультатно. Мало того, я еле продрался вокруг острова по мелям и зарослям травы. Да и протока оказалась почти во всех местах перегорожена сетями. Их по какой-то случайности не было только рядом с местом нашей стоянки. Поэтому завтракали мы не жаренной рыбой, а обыкновенной яичницей. Ну как обыкновенной? Холодильника на лодке нет. Чтобы сохранить яйца свежими, я по примеру древних мореплавателей, замазал поры в скорлупе. Только раньше путешественники делали это с помощью угля, а я воспользовался вазелином. Методика оказалась рабочая. На жаре яйца сохраняли свою свежесть до полного их съедания.

Позавтракали, двинулись дальше. Но не далеко. Движение преградил понтонный мост. И разводить его сегодня никто не собирался по причине выходного дня, который к тому же совпал с религиозным праздником. Но как-то, сам не знаю как, переговоры с Главным Хранителем Переправы закончились к полному нашему удовлетворению: мост развели, причем специально для нас.

До самого вечера мы шли против ветра зигзагами от берега к берегу. На языке яхтсменов это называется «ходить галсами». Хотя, как ни назови, а крутить бесчисленные повороты к концу дня порядком надоело. Причалили у большого песчаного пляжа. Никого. Тишь и благодать. Солнце у горизонта, ветер стих, птички поют, комарики жужжат, мошка покусывает… добро пожаловать в рай. И тут в дополнение к этой идиллии послышался нарастающий шум автомобильного двигателя. Машина показалась из-за холма и выехала на 50-метровую полосу песчаного пляжа. Зачем? Почему не остановиться на травке у проселочной дороги? Вопрос без ответа. Думаю, чтобы просто жизнь медом никому не казалась. Не водителю с товарищем, не нам, которые до позднего вечера помогали вытолкать злополучное авто из песка. У машины, видимо, были свои предпочтения и она, вместо того чтобы поддаться на уговоры и выехать на травку, зарывалась в песочек все глубже и глубже. В результате, промучившись до полночи, хозяева автомобиля плюнули в этот самый песок, развернулись и ушли в темноту. Мы с Олегом, почесав затылки, тоже развернулись и полезли в каюту. Машина добилась своего – осталась ночевать у реки.

Утром мы встали ни свет ни заря, помахали ручкой своенравной механизированной любительнице речной романтики и покинули гостеприимный пляжик. Но, отплыв пару сотен метров вниз по реке, мы обнаружили еще более симпатичное местечко. Опять же пляж, но без автомобильных подъездов, а рядом очень заманчивый коряжник. Голавлей должно быть немерено. Остановились. Я снарядил нахлыстовую удочку и пошел за голавлями. Мы ведь еще даже позавтракать не успели, так спешно покинули предыдущее место. А рыбки жареной охота. Раз заброс к коряге, два заброс к коряге… сто два… тишина. Здесь рыбы нет. Или есть? Рядом оказался очень привлекательный омуток и заросли камыша. Может щуку попробовать поймать? Снарядил спиннинг, попробовал. Результат – два (!!!) потерянных на зацепах отличных дорогостоящих воблера. И я, забыв, что Бог любит троицу, привязал самого своего любимого, самого уловистого по щуке воблера – Рапала Хаски Джерк. На следующем забросе щука взяла. И какая щука! Я таких никогда на крючке не держал. Ощущение, что не рыба, а крокодил вцепился в мою приманку. Ну и… догадались? А вот и нет. Приманка осталась у меня, рыба просто сорвалась. Дальше испытывать судьбу я не стал. С трясущимися коленками вернулся к яхте и на вопрос Олега «а где рыба?» молча достал из трюма очередную банку тушенки.

Честно говоря, я все-таки расстроился из-за неудачной рыбалки. И вовсе не из-за того, что мы остались без свежей рыбы, а больше от чувства какой-то неполноценности, от проигрыша. Наверное, эти эмоции ведут свою родословную еще с тех далеких времен, когда охотник возвращался к родному очагу с пустыми руками. Сейчас вроде бы времена не те, но в общем и целом человеческая натура изменилась не сильно.

Вообще, мое отношение к рыбной ловле не однозначное. Я не считаю себя великим гуру рыбалки и даже не отношусь к армии продвинутых рыболовов. Да что уж там лукавить, я вообще не очень хорошо умею ловить рыбу. Но стоит мне некоторое время пробыть в уютных условиях городского быта, как меня начинает неудержимо тянуть… на рыбалку.

Конец ознакомительного фрагмента.