— Если ты думаешь, что мне важно, какие он тебе даёт указания — то ты не по адресу. Мне без разницы на него. И на тебя тоже! — бросила ему и отвернулась к окну.

Он глянул лишь мельком и снова вернулся к рулю.

— И мне без разницы. Я предупредил.

Лишь вздохнула. Ну что за медведя мне подсунул Родион? Час от часу не легче…

В гостиной нас встретил Измайлов. Он сидел за обеденным столом.

— О, жена пришла домой. Иди, поужинаем.

— Я не хочу, — «с тобой сидеть рядом» хотелось добавить мне.

— Ева, — строго окликнул он меня, когда я уже шла к лестнице. — Села. Быстро.

Как собаке прямо. И, конечно, Ян стоит и смотрит этот цирк. Обернулась. Ну да, смотрит.

— Я на сегодня ещё нужен? — обратился он к Родиону, пока я плелась обратно в гостиную, в зону, отведённую под столовую.

— Нет. Свободен до завтра.

— Понял.

Охранник ушёл, оставив нас вдвоём.

— Что тебе положить? Салат будешь?

— Нет.

— На, — всё равно он наложил мне еды на свой вкус. — Ешь. Ты и так худая стала слишком.

Я когда ехала, такая голодная была. Но рядом с Измайловым аппетит с завидной регулярностью пропадает. Взяла в руки вилку и стала без интереса ковырять содержимое тарелки.

— Какая ты красивая сегодня, — он провёл пальцами по щеке и меня невольно перекосило.

— Родион, дай поесть, — поёжилась и скинула его руку.

В глазах мужа полыхнул огонёк недовольства. За это мне придётся сегодня ответить наедине с ним. Он не любит неповиновения. Но я ничего не могу сделать со своим телом, которое протестует против любой ласки этого мужчины, пусть даже и невинной. Сначала он меня вынудил быть с ним, а теперь просит «любви». Неужели думает, что я когда-нибудь смогу принять его и простить? Впрочем, ему плевать, он всё равно возьмёт то, что хочет. Меньше всего Измайлова заботит, чего хочу я.

Вместо ответа он схватил мою голову и потянул к себе. Начал целовать накрашенные губы, слизывая с наслаждением помаду. Отодрать его от себя было нереально, и я просто терпела, не отвечая на поцелуи. Но мужчину как-то мало волновало, что его ласки остаются без внимания.

— Пошли в спальню. Не могу ждать больше, — встал он со стула и потянул меня за руку.

— Я ещё не доела, — отняла свои пальцы обратно.

— Ладно, как доешь — поднимайся.

Родион ушёл на второй этаж, а я выдохнула. Понимаю, оттягивать момент глупо, всё равно ведь придётся. Я отправила его наверх, чтобы выпить немного алкоголя. Это позволяет мне расслабиться. Я так с ним совсем скоро стану алкоголичкой. И испорчу желудок.

Бросила салат, который и не собиралась доедать, и пошла к бару. Налила себе почти полный бокал виски и застыла над ним. Задумалась опять о том, что я не пила совершенно до замужества, а теперь почти каждый день это делаю, потому что на трезвую голову я не могу с ним. Да и я для него выпившая анти-секс. Сделала огромный глоток.

Фу, какая же противная гадость! Аж закашлялась и в горле запершило. Однако, я настырно, не открывая глаз, допила почти всю порцию залпом. Когда открыла глаза, увидела позади себя Яна, который наблюдал за тем, как я пью виски, словно ненормальная, запихивая в себя. Он не выражал эмоций, ничего не говорил, но во взгляде его сквозило что-то вроде осуждения.

— Что смотришь? Надеюсь, Родион не просил тебя заглядывать ко мне в рот?

— Не просил. Я думал, что вы закончили.

— Я уже ухожу. Садись, — кивнула ему на стол.

Он направился к холодильнику. Мужчина пришёл ужинать и застал картину маслом, как я заливаюсь виски… Мне почему-то стало неудобно, что Ян это увидел. Ведь я не алкоголичка в самом деле. Была. До Измайлова.

Ничего не ответил, молча сел есть

— Ева, — раздался голос сверху. Возле перил стоял Измайлов и коршуном смотрел на меня и Яна. — Сюда иди.

Со стуком поставила бокал на буфет и пошла на зов. Больше оттягивать наше общение у меня не выйдет. Когда я оказалась рядом с мужем, он втащил меня за руку в комнату, захлопнул дверь и прижал меня к ней с другой стороны, схватив за лицо:

— Ты с ним флиртовала, или мне показалось?

Родион ещё мне будет закатывать сцены ревности из-за мужика, которого сам притащил в дом и приставил ко мне? Мне кажется, сейчас они оба стали меня раздражать ещё больше.

— Показалось.

Он медленно ослабил пальцы и переместил их на шею. Мягко, но ощутимо сжал:

— Смотри мне, Ева. Я ведь могу и приревновать. И очень рассержусь.

— Ау! — вцепилась я в его руку, которую он напряг слишком сильно лишь на миг, но очень больно. — Не надо, Родион.