Он не достоин. Он урод. Ева заслуживает лучшей доли, пусть даже не со мной. Жизнь со мной её не порадует. После боли прошлого, я не готов рискнуть любить ещё раз и подвергать опасности свою женщину. Она думает о любви, а я — о её безопасной жизни. И без меня ей будет куда спокойнее. Встретит ещё парня хорошего, главное, избавить её от этого инвалида морального и насильника.

Желание переломить хребет Измайлова становится всё навязчивее…

Среди своих мыслей заметил, что в комнате Евы и Родиона стал слышен шум и возня. Даже через изоляцию проникает звук, который заставил меня вдруг сосредоточиться и насторожиться.

Прошло минут двадцать, как она ушла от меня и, видимо, теперь выясняет отношения с пока ещё мужем. Похоже, они ругаются. Надеюсь, мне не придётся встревать снова между ними сегодня? Второй раз разговоры с Родионом не прокатят. Он меня выгонит.

Внезапно я услышал крик, прямо вопль:

— Ян..! ЯН!!!

Кричала Ева, потом затихла. Я вскочил на ноги. Мне плевать, что именно он сейчас делает, но если она зовёт меня, я вмешаюсь.

Вылетел в коридора, за два шага дошёл до их спальни и распахнул дверь. Взору открылась картина, тряхнувшая меня на месте — Ева лежала на полу и хрипела. Родион душил её.

Не думая о последствиях, подскочил и одной рукой поднял его за ворот, заставив отпустить уже посиневшую девочку, поставил Измайлова на ноги и врезал в кадык кулаком. Мужик отрубился и упал кулем возле нас.

— Ян… — тряслась она и плакала.

На шее уже проступили чёткие следы от пальцев. Ева шептала, не говорила. Он хорошо ей передавил горло, урод. Молча взял её трусящееся от ужаса тело и вынес из комнаты. Донёс до дивана и опустил на него. Она тут же вцепилась в меня, когда поняла, что я хочу отойти:

— Нет! Не уходи. Останься со мной. Мне страшно!

Она была в шоке. Глаза как два огромных блюда, из которых безостановочно лились слёзы, голос хрипит и срывается, а на шее следы его пальцев. Только Бог знает, чего мне стоило не нанести ему смертельный удар. Я всего лишь вырубил его, часов пять он будет в отключке. А потом будем с ним объясняться. Сейчас важно успокоить перепуганную этой сволочью девчонку.

Взял её заплаканное лицо в ладони:

— Я не ухожу. Я хочу налить тебе воды. Не бойся, я здесь, рядом с тобой. Не дам тебя в обиду. Он будет спать, он придёт не скоро. Слышишь меня?

Говорил с ней, как с ребёнком, потому что Еву продолжала бить истерика, она не шутку испугалась за свою жизнь.

— Д-да… — всхлипнула она.

— Умница. Сиди здесь, я за водой.

Наполнил стакан, и ливанул туда успокоительного добрую дозу. Сейчас выпьет, и вскоре уснёт.

— Пей — протянул ей воду.

Она послушно взяла дрожащими тонкими пальцами стакан и выпила почти всё. Зубы стучали о стекло.

Она отдала обратно посуду, я отставил её в сторону и сел рядом. Отодвинул волосы, наклонил голову на бок, и стал при свете разглядывать красные следы. Будут синяки, однозначно.

— Вот сука, — процедил сквозь зубы я, и Ева пугливо уставилась на меня.

— Это я об Измайлове, — уточнил я.

— Просто он… постоянно меня так зовёт.

— Извини, я не специально.

Она молча забралась сама ко мне на колени и уткнулась носом в футболку. Я стал гладить по спине, и со временем она перестала дрожать и трястись от рыданий.

Провёл пальцами по следам очередного насилия, пытаясь успокоить её боль. Надо Еву отсюда вытаскивать. Но так быстро документы нам не сделают. Придётся пока ещё потерпеть.

— Что произошло? С чего он начал тебя душить?

Она спрятала глаза за ресницам.

— Я снова отказалась…быть с ним.

Потом подняла глаза на меня:

— Он под чем-то, Ян. Он не первый раз уже как зверь. Зрачки расширенные, поведение странное, а ничем не пахнет. Это не алкоголь.

Я заметил тоже. Только не планировал в это лезть. Если Измайлов ещё ко всему прочему и наркоман, это его проблемы. Но теперь он стал реально опасен.

— А вдруг он меня скоро убьёт? — прошептала она, сжимая кулаками ткань моей футболки, будто бы она способна ей помочь.

— Не убьёт. Держись ближе ко мне.

— Ты вытащишь меня отсюда?

— Постараюсь. Пока нужно ждать.

— Чего?

— Не могу сказать пока что.

Стал баюкать её в своих руках. Она испытала сильнейшее нервное потрясение, пусть спит теперь. Постепенно лекарство и тепло моих рук её успокоили, и глаза девушки закрылись, тело обмякло. Когда дыхание стало глубоким, и я понял, что Ева уснула, осторожно понёс её в комнату для гостей.

Уложил на кровать, накинул сверху плед. Сходил в свою комнату, стянул со своей постели одеяло и подушку и улёгся на полу возле Евы так, чтобы через меня невозможно было пройти и подойти к ней.